Некрасов мороз. Некрасов Николай - Мороз, Красный нос

Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт!

Это оттуда - «Мороз, Красный нос» Некрасова Николая Алексеевича. Употребляется это двустишье всегда, когда нужно отметить силу, способности и мощь современных и не только баб. Образ узнаваемый, почти как «мужик на диване с пивом перед телевизором». Мужик лежит, а баба пашет. И не важно, что никто не видел ни одной реальной бабы, остановившей лошадь. Так же как ни одной бабы в пожарном расчёте. «Ложь, повторённая тысячу раз становится правдой!» (с) А чем становится ложь, повторённая сто тысяч миллионов биллиардов раз? Фундаментом бытия и точкой отсчёта.

А я скажу, Николай Алексеевич, что вы – гиноцентрист. И отпереться у вас не получится!

Доля ты!- русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать!

А знаете что это? Это баба на покосе. Полностью звучит так:

В полном разгаре страда деревенская...
Доля ты!- русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.

Т.е. по мнению Некрасова трудно сыскать что-то труднее и тяжелее сельской работы на покосе. Так у гиноцентристов и происходит. Для них кряхтение бабы, утомившейся от «кухонного рабства» слышнее стука культяпок по асфальту инвалида-мужчины, вернувшегося с войны. «Устала в офисе? Понимаем!» (с)

Ладно, читаем «Мороз, Красный нос»:

Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая – быть матерью сына раба,
А третья – до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли
На женщину русской земли.

Алексей Николаевич, а как же сам раб? Как вам кажется эта доля? Как говорил другой классик Гоголь – «Нет ответа!»

И как же навязли в зубах эти останавливающие коней и входящие в горящие избы бабы! Но даже Некрасов пишет, хоть и гиноцентрист:

Но все мы согласны, что тип измельчал
Красивой и мощной славянки.

И где пишет? Прямо перед своим историческим двустишием про останавливающих коней и горящие избы баб. Т.е. измельчали бабоньки! И «все мы согласны»! И даже гиноцентрист Некрасов!

Однако, как исключение, встречаются и «нетакие»!

Однако же речь о крестьянке
Затеяли мы, чтоб сказать,
Что тип величавой славянки
Возможно и ныне сыскать.

Т.е. найти можно. Но нужно искать. Как исключение из правил.

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц

Это Некрасов описывает конкретную женщину Дарью – героиню его поэмы. Никак не всех женщин поголовно! Это она:

Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт!

Ладно, поверим. Пока. Но потом проверим!

Мы вроде поверили, но что пишет поэт про ту же Дарью дальше? А вот что:

Идет эта баба к обедне
Пред всею семьей впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребенок у ней на груди

Я конечно понимаю, что адекватность – это не самая сильная черта гиноцентристов! Но только представьте! Двухлетний ребёнок – на груди! Сидит! Как на стуле! Извините, но это писец! Теперь вам понятно из каких фантастических метафор появляются все эти несуществующие в реальности бабы останавливающие коней и входящие в горящие избы? А баборабы – они ж как дети! Все «пиитические вольности» на веру!

По сюжету поэмы у той самой могучей Дарьи умирает муж Прокл. По феминистическим представлениям - тот самый патриархатный тиран-угнетатель, доминатор-дискриминатор. Отчего умер?

Случилось в глубоком сугробе
Полсуток ему простоять,
Потом то в жару, то в ознобе
Три дня за подводой шагать:

Покойник на срок торопился
До места доставить товар.
Доставил, домой воротился -
Нет голосу, в теле пожар!

Как вам такая ситуация для тирана? Надорвался на работе! Типичный случай для властителей!

Сплесни, ненаглядный, руками,
Сокольим глазком посмотри,
Тряхни шелковыми кудрями,
Сахарны уста раствори!

На радости мы бы сварили
И меду и браги хмельной,
За стол бы тебя посадили:
«Покушай, желанный, родной!»

А сами напротив бы стали -
Кормилец, надежа семьи!
Очей бы с тебя не спускали,
Ловили бы речи твои!

А где же радость от обретения независимости и получения свободы от патриархатной дискриминации? Теперь же не надо "покоряться"! Но радости не просматривается. Странно!

Но, вспомните, по Некрасову Дарья – это не рядовая баба. Эта та самая – «есть женщины в русских селеньях!», «коня на скаку!» и всё такое! Что же происходит дальше? Дальше потухла печь:

А Дарья домой воротилась -
Прибраться, детей накормить.
Ай-ай! как изба настудилась!
Торопится печь затопить,

Ан глядь – ни полена дровишек!
Задумалась бедная мать:
Покинуть ей жаль ребятишек,
Хотелось бы их приласкать,

Да времени нету на ласки.
К соседке свела их вдова
И тотчас, на том же савраске,
Поехала в лес, по дрова…

Нет тирана-угнетателя, который поместил её в самое безопасное и спокойное место в этом мире – в доме рядом с печкой. Надо в лес, по дровишки! Они сами себя не нарубят! И знаете что мне интересно? Как это у гиноцентристов выходит, что угнетённым у них получается пол, который имеет больше свободного времени, меньше обязанностей, больше возможности общаться с детьми, меньше или совсем не работать, больше возможностей для самовыражения, для сохранения здоровья да и самой жизни? Как?

Вернёмся к поэме. Стоп! А поэма то закончилась! Почему? А оставшись без мужа пошла та самая могучая «коня на скаку остановит» баба в лес и в первый же день замёрзла! В первый же день, Карл! «Мороз, Красный нос!» - вспомните название! В первый же день!

Вот и все понты, вот и все кони, вот и все горящие избы! Нет, ну это надо же - в первый же день! Поэтому я и говорю, други, читайте классику! Там много поучительного!

"Мороз, Красный Нос!" Николай Некрасов. 1821-1877

Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи,
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья свои.

Глядит - хорошо ли метели
Лесные тропы занесли,
И нет ли где трещины, щели
И нет ли где голой земли?

Пушисты ли сосен вершины,
Красив ли узор на дубах?
И крепко ли скованы льдины
В великих и малых водах?

Идёт - по деревне шагает,
Трещит по замёрзлой воде,
И яркое солнце играет
В косматой его бороде.

Дорога везде чародею,
Чу! ближе подходит седой.
И вдруг очутился над нею,
Над самой её головой!

Забравшись на сосну большую,
По веточкам палицей бьёт
И сам про себя удалую
Хвастливую песню поёт:

"Вглядись, молодица, смелее,
Каков воевода Мороз!
Навряд тебе парня сильнее
И краше видать привелось?

Метели, снега и туманы
Покорны морозу всегда,
Пойду на моря-окияны -
Построю дворцы изо льда.

Задумаю - реки большие
Надолго упрячу под гнет,
Построю мосты ледяные,
Каких не построил народ.

Где быстрые шумные воды
Недавно свободно текли,-
Сегодня прошли пешеходы,
Обозы с товаром прошли.

Люблю я в глубоких могилах
Покойников в иней рядить,
И кровь вымораживать в жилах,
И мозг в голове ледянить.

На горе недоброму вору,
На страх седоку и коню,
Люблю я в вечернюю пору
Затеять в лесу трескотню.

Бабёнка, пеняя на леших,
Домой удирает скорей.
А пьяных, и конных, и пеших
Дурачить ещё веселей.

Без мелу всю выбелю рожу,
А нос запылает огнём,
И бороду так приморожу
К вожжам - хоть руби топором!

Продолжение следует...

Богат я, казны не считаю,
А всё не скудеет добро;
Я царство моё убираю
В алмазы, жемчуг, серебро.

Войди в моё царство со мною
И будь ты царицею в нём!
Поцарствуем славно зимою,
А летом глубоко уснём.

Войди! приголублю, согрею,
Дворец отведу голубой..."
И стал воевода над нею
Махать ледяной булавой.

"Тепло ли тебе, молодица?"
С высокой сосны ей кричит.
"Тепло!" отвечает вдовица,
Сама холодеет, дрожит.

Морозко спустился пониже,
Опять помахал булавой
И шепчет ей ласковей, тише:
"Тепло ли?" - "Тепло, золотой!"

Тепло - а сама коченеет.
Морозко коснулся её:
В лицо ей дыханием веет
И иглы колючие сеет
С седой бороды на неё!

И вот перед ней опустился!
"Тепло ли?" промолвил опять,
И в Проклушку вдруг обратился
И стал он её целовать.

В уста её, в очи и в плечи
Седой чародей целовал
И те же ей сладкие речи,
Что милый о свадьбе, шептал.

Продолжение следует...

И так-то ли любо ей было
Внимать его сладким речам,
Что Дарьюшка очи закрыла,
Топор уронила к ногам.

Улыбка у горькой вдовицы
Играет на бледных губах,
Пушисты и белы ресницы,
Морозные иглы в борвях...

Ни звука! Душа умирает
Для скорби, для страсти. Стоишь
И чувствуешь, как покоряет
Её эта мёртвая тишь.

Ни звука! И видишь ты синий
Свод неба, да солнце, да лес,
В серебряно-матовый иней
Наряженный, полный чудес,

Влекущий неведомой тайной,
Глубоко-бесстрастный...Но вот
Послышался шорох случайный -
Вершинами белка идёт.

Ком снега она уронила
На Дарью, прыгн"ув по сосне.
А Дарья стояла и стыла
В своём заколдованном сне...

Отрывок из поэмы "Мороз, Красный Нос"

Рецензии

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Николай Алексеевич Некрасов

Мороз, красный нос

(Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне)

Ты опять упрекнула меня,

Что я с музой моей раздружился,

Что заботам текущего дня

И забавам его подчинился.

Для житейских расчетов и чар

Не расстался б я с музой моею,

Но бог весть, не погас ли тот дар,

Что, бывало, дружил меня с нею?

Но не брат еще людям поэт,

И тернист его путь, и непрочен,

Я умел не бояться клевет,

Не был ими я сам озабочен;

Но я знал, чье во мраке ночном

Надрывалося сердце с печали

И на чью они грудь упадали свинцом,

И кому они жизнь отравляли.

И пускай они мимо прошли,

Надо мною ходившие грозы,

Знаю я, чьи молитвы и слезы

Роковую стрелу отвели...

Да и время ушло,- я устал...

Пусть я не был бойцом без упрека,

Но я силы в себе сознавал,

Я во многое верил глубоко,

А теперь - мне пора умирать...

Не затем же пускаться в дорогу,

Чтобы в любящем сердце опять

Пробудить роковую тревогу...

Присмиревшую Музу мою

Я и сам неохотно ласкаю...

Я последнюю песню пою

Для тебя - и тебе посвящаю.

Но не будет она веселей,

Будет много печальнее прежней,

Потому что на сердце темней

И в грядущем еще безнадежней...

Буря воет в саду, буря ломится в дом,

Я боюсь, чтоб она не сломила

Старый дуб, что посажен отцом,

И ту иву, что мать посадила,

Эту иву, которую ты

С нашей участью странно связала,

На которой поблекли листы

В ночь, как бедная мать умирала...

И дрожит и пестреет окно...

Чу! как крупные градины скачут!

Милый друг, поняла ты давно

Здесь одни только камни не плачут...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СМЕРТЬ КРЕСТЬЯНИНА

Савраска увяз в половине сугроба

Две пары промерзлых лаптей

Да угол рогожей покрытого гроба

Торчат из убогих дровней.

Старуха в больших рукавицах

Савраску сошла понукать.

Сосульки у ней на ресницах,

С морозу - должно полагать.

Привычная дума поэта

Вперед забежать ей спешит:

Как саваном, снегом одета,

Избушка в деревне стоит,

В избушке - теленок в подклети,

Мертвец на скамье у окна;

Шумят его глупые дети,

Тихонько рыдает жена.

Сшивая проворной иголкой

На саван куски полотна,

Как дождь, зарядивший надолго,

Негромко рыдает она.

Три тяжкие доли имела судьба,

И первая доля: с рабом повенчаться,

Вторая - быть матерью сына раба,

А третья - до гроба рабу покоряться,

И все эти грозные доли легли

На женщину русской земли.

Века протекали - всJ к счастью стремилось,

ВсJ в мире по нескольку раз изменилось,

Одну только бог изменить забывал

Суровую долю крестьянки.

И все мы согласны, что тип измельчал

Красивой и мощной славянки.

Случайная жертва судьбы!

Ты глухо, незримо страдала,

Ты свету кровавой борьбы

И жалоб своих не вверяла,

Но мне ты их скажешь, мой друг!

Ты с детства со мною знакома.

Ты вся - воплощенный испуг,

Ты вся - вековая истома!

Тот сердца в груди не носил,

Кто слез над тобою не лил!

Однако же речь о крестьянке

Затеяли мы, чтоб сказать,

Что тип величавой славянки

Возможно и ныне сыскать.

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц,

Их разве слепой не заметит,

А зрячий о них говорит:

"Пройдет - словно солнце осветит!

Посмотрит - рублем подарит!"

Идут они той же дорогой,

Какой весь народ наш идет,

Но грязь обстановки убогой

К ним словно не липнет. Цветет

Красавица, миру на диво,

Румяна, стройна, высока,

Во всякой одежде красива,

Ко всякой работе ловка.

И голод, и холод выносит,

Всегда терпелива, ровна...

Я видывал, как она косит:

Что взмах - то готова копна!

Платок у ней на ухо сбился,

Того гляди косы падут.

Какой-то парнек изловчился

И кверху подбросил их, шут!

Тяжелые русые косы

Упали на смуглую грудь,

Покрыли ей ноженьки босы,

Мешают крестьянке взглянуть.

Она отвела их руками,

На парня сердито глядит.

Лицо величаво, как в раме,

Смущеньем и гневом горит...

По будням не любит безделья.

Зато вам ее не узнать,

Как сгонит улыбка веселья

С лица трудовую печать.

Такого сердечного смеха,

И песни, и пляски такой

За деньги не купишь. "Утеха!"

Твердят мужики меж собой.

В игре ее конный не словит,

В беде не сробеет - спасет:

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!

Красивые, ровные зубы,

Что крупные перлы у ней,

Но строго румяные губы

Хранят их красу от людей

Она улыбается редко...

Ей некогда лясы точить,

У ней не решится соседка

Ухвата, горшка попросить;

Не жалок ей нищий убогой

Вольно ж без работы гулять!

Лежит на ней дельности строгой

И внутренней силы печать.

В ней ясно и крепко сознанье,

Что всJ их спасенье в труде,

И труд ей несет воздаянье:

Семейство не бьется в нужде,

Всегда у них теплая хата,

Хлеб выпечен, вкусен квасок,

Здоровы и сыты ребята,

На праздник есть лишний кусок.

Идет эта баба к обедни

Пред всею семьей впереди:

Сидит, как на стуле, двухлетний

Ребенок у ней на груди,

Рядком шестилетнего сына

Нарядная матка ведет...

И по сердцу эта картина

Всем любящим русский народ!

И ты красотою дивила,

Была и ловка, и сильна,

Но горе тебя иссушило,

Уснувшего Прокла жена!

Горда ты - ты плакать не хочешь,

Крепишься, но холст гробовой

Слезами невольно ты мочишь,

Сшивая проворной иглой.

Слеза за слезой упадает

На быстрые руки твои.

Так колос беззвучно роняет

Созревшие зерна свои...

В селе, за четыре версты,

У церкви, где ветер шатает

Побитые бурей кресты,

Местечко старик выбирает;

Устал он, работа трудна,

Тут тоже сноровка нужна

Чтоб крест было видно с дороги,

Чтоб солнце играло кругом.

В снегу до колен его ноги,

В руках его заступ и лом,

Вся в инее шапка большая,

Усы, борода в серебре.

Недвижно стоит, размышляя,

* * *

Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне

Ты опять упрекнула меня,
Что я с Музой моей раздружился,
Что заботам текущего дня
И забавам его подчинился.
Для житейских расчетов и чар
Не расстался б я с Музой моею,
Но бог весть, не погас ли тот дар,
Что, бывало, дружил меня с нею?
Но не брат еще людям поэт,
И тернист его путь, и непрочен,
Я умел не бояться клевет,
Не был ими я сам озабочен;
Но я знал, чье во мраке ночном
Надрывалося сердце с печали
И на чью они грудь упадали свинцом
И кому они жизнь отравляли.
И пускай они мимо прошли,
Надо мною ходившие грозы,
Знаю я, чьи молитвы и слезы
Роковую стрелу отвели…
Да и время ушло, – я устал…
Пусть я не был бойцом без упрека,
Но я силы в себе сознавал,
Я во многое верил глубоко,
А теперь – мне пора умирать…
Не затем же пускаться в дорогу,
Чтобы в любящем сердце опять
Пробудить роковую тревогу…

Присмиревшую Музу мою
Я и сам неохотно ласкаю…
Я последнюю песню пою
Для тебя – и тебе посвящаю.
Но не будет она веселей,
Будет много печальнее прежней,
Потому что на сердце темней
И в грядущем еще безнадежней…

Буря воет в саду, буря ломится в дом,
Я боюсь, чтоб она не сломила
Старый дуб, что посажен отцом,
И ту иву, что мать посадила,
Эту иву, которую ты
С нашей участью странно связала,
На которой поблекли листы
В ночь, как бедная мать умирала…

И дрожит и пестреет окно…
Чу! как крупные градины скачут!
Милый друг, поняла ты давно -
Здесь одни только камни не плачут…
……………………….

Часть первая
Смерть крестьянина

I

Савраска увяз в половине сугроба -
Две пары промерзлых лаптей
Да угол рогожей покрытого гроба
Торчат из убогих дровней.

Старуха в больших рукавицах
Савраску сошла понукать.
Сосульки у ней на ресницах,
С морозу – должно полагать.

II

Привычная дума поэта
Вперед забежать ей спешит:
Как саваном, снегом одета,
Избушка в деревне стоит,

В избушке – теленок в подклети,
Мертвец на скамье у окна;
Шумят его глупые дети,
Тихонько рыдает жена.

Сшивая проворной иголкой
На саван куски полотна,
Как дождь, зарядивший надолго,
Негромко рыдает она.

III

Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая – быть матерью сына раба,
А третья – до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли
На женщину русской земли.

Века протекали – все к счастью стремилось,
Все в мире по нескольку раз изменилось,
Одну только Бог изменить забывал
Суровую долю крестьянки.
И все мы согласны, что тип измельчал
Красивой и мощной славянки.

Случайная жертва судьбы!
Ты глухо, незримо страдала,
Ты свету кровавой борьбы
И жалоб своих не вверяла, -

Но мне ты их скажешь, мой друг!
Ты с детства со мною знакома.
Ты вся – воплощенный испуг,
Ты вся – вековая истома!
Тот сердца в груди не носил,
Кто слез над тобою не лил!

IV

Однако же речь о крестьянке
Затеяли мы, чтоб сказать,
Что тип величавой славянки
Возможно и ныне сыскать.

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, -
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет – словно солнце осветит!
Посмотрит – рублем подарит!»

Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветет

Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.

И голод, и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна…
Я видывал, как она косит:
Что взмах – то готова копна!

Платок у ней на ухо сбился,
Того гляди косы падут.
Какой-то парнек изловчился
И кверху подбросил их, шут!

Тяжелые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки босы,
Мешают крестьянке взглянуть.

Она отвела их руками,
На парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит…

По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.

Такого сердечного смеха
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!» -
Твердят мужики меж собой.

В игре ее конный не словит,
В беде – не сробеет, – спасет:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет!

Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы у ней,
Но строго румяные губы
Хранят их красу от людей -

Она улыбается редко…
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить;

Не жалок ей нищий убогий -
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.

В ней ясно и крепко сознанье,
Что все их спасенье в труде,
И труд ей несет воздаянье:
Семейство не бьется в нужде,

Всегда у них теплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
Здоровы и сыты ребята,
На праздник есть лишний кусок.
Идет эта баба к обедне
Пред всею семьей впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребенок у ней на груди,

Рядком шестилетнего сына
Нарядная матка ведет…
И по сердцу эта картина
Всем любящим русский народ!

V

И ты красотою дивила,
Была и ловка, и сильна,
Но горе тебя иссушило,
Уснувшего Прокла жена!

Горда ты – ты плакать не хочешь,
Крепишься, но холст гробовой
Слезами невольно ты мочишь,
Сшивая проворной иглой.

Слеза за слезой упадает
На быстрые руки твои.
Так колос беззвучно роняет
Созревшие зерна свои…

VI

В селе, за четыре версты,
У церкви, где ветер шатает
Подбитые бурей кресты,
Местечко старик выбирает;
Устал он, работа трудна,
Тут тоже сноровка нужна -
Чтоб крест было видно с дороги,
Чтоб солнце играло кругом.
В снегу до колен его ноги,
В руках его заступ и лом,

Вся в инее шапка большая,
Усы, борода в серебре.
Недвижно стоит, размышляя,
Старик на высоком бугре.

Решился. Крестом обозначил,
Где будет могилу копать,
Крестом осенился и начал
Лопатою снег разгребать.

Иные приемы тут были,
Кладбище не то, что поля:
Из снегу кресты выходили,
Крестами ложилась земля.

Согнув свою старую спину,
Он долго, прилежно копал,
И желтую мерзлую глину
Тотчас же снежок застилал.

В этой статье мы познакомимся с произведением, созданным Николаем Алексеевичем Некрасовым в 1863 году. Опишем поэму этого великого автора, ее краткое содержание. Некрасова ("Мороз, мы впервые открываем для себя еще в школе. Но перечитывать произведения этого автора можно бесконечно.

Начинается поэма следующим событием. Страшное горе в одной крестьянской избе: умер кормилец и хозяин, Прокл Севастьяныч. Его мать привозит для сына гроб. Отец отправляется на кладбище для того, чтобы выдолбить в промерзлой земле могилу. Дарья, вдова крестьянина, шьет покойному мужу саван.

Русские крестьянки

Продолжаем описывать краткое содержание. Некрасова ("Мороз, Красный нос") всегда привлекали русские крестьянки. В своих произведениях он восхищался их силой, выносливостью, смелостью. Есть три тяжкие доли: повенчаться с рабом, покоряться до гроба рабу и быть матерью раба-сына. Все это выпало на долю русской крестьянки. Однако, несмотря на страдания, в русских селениях есть женщины, к которым грязь будто не липнет. Эти красавицы цветут на диво миру, ровно и терпеливо вынося и холод, и голод, при этом оставаясь во всякой одежде красивыми, а в работе - ловкими. Они безделья не любят по будням, но в праздники их лицо озаряется веселой улыбкой и таким сердечным смехом, какого не купишь за деньги. Женщина на Руси войдет в горящую избу, остановит на скаку коня. В ней ощущается и строгая дельность, и внутренняя сила. Русская крестьянка уверена, что ее спасение заключается в труде. Поэтому она не жалеет гуляющего без дела убогого нищего. Ей сполна воздается за труд: семья крестьянки не ведает нужды, дети сыты и здоровы, хата всегда тепла, к празднику есть лишний кусок.

Горе, выпавшее на долю Дарьи

Дарья, вдова умершего Прокла, была именно такой женщиной. Но горе теперь иссушило ее. Как ни старается девушка сдержать слезы, они падают на ее руки, шьющие саван. Мать и отец, отведя своих озябших внуков, Гришу и Машу, к соседям, обряжают покойника. Лишних слов не говорится при этом, никто не показывает слез. Кажется, что суровая красота умершего, в головах которого - горящая свеча, плакать не позволяет. И лишь потом, когда уже совершен последний обряд, начинаются причитания.

Преданная савраска

Савраска везет суровым зимним утром своего хозяина в последний путь. Много служил Проклу конь: и зимой, отправляясь с ним в извоз, и летом, во время работ в поле. Прокл простудился, занимаясь извозом. Он торопился вовремя доставить товар. Домашние лечили кормильца: с 9 веретен окатывали водой, водили в баню, спускали в прорубь, продевали через потный хомут 3 раза, клали его под куриный насест, возносили молитвы перед чудотворной иконой. Но Прокл уже не встал.

Дарья отправляется в лес за дровами

Как водится, соседи во время похорон плачут, жалеют семью умершего, хвалят покойника, а затем идут по домам. Дарья, вернувшись с похорон, хочет приласкать и пожалеть ребятишек, но у нее нет времени на ласки. Крестьянка видит, что ни полена дровишек не осталось дома, и, вновь отведя к соседке детей, отправляется на том же савраске в лес.

Слезы Дарьи

Вы читаете краткое содержание поэмы Н.А. Некрасова "Мороз, Красный нос". Это не текст самого произведения. Поэма Николая Алексеевича написана в стихах.

По пути через равнину, блестящую от снега, слезы показываются в глазах Дарьи - наверное, от солнца... И лишь когда она въезжает в лес с его могильным покоем, из груди девушки вырывается сокрушительный вой. Равнодушно лес внимает стонам вдовы, скрывая навеки их в нелюдимой глуши. Дарья, не отерев слез, принимается рубить дрова и думает о своем муже, говорит с ним, зовет его. Все это подробно описывает Некрасов Н.А. передает лишь основные события произведения.

Вещий сон

Девушка вспоминает сон, который видела перед Стасовым днем. Несметная рать обступила ее. Вдруг она превратилась в ржаные колосья. Дарья взывала о помощи к мужу, но тот не вышел. Крестьянка осталась одна жать рожь. Она понимает, что этот сон оказался вещим, и просит помощи у мужа в непосильном труде, ожидающем ее. Дарья представляет себе зимние ночи без Прокла, бесконечные полотна, которые она будет ткать к женитьбе своего сына. Вместе с мыслями о сыне возникает страх, что Гришу отдадут беззаконно в рекруты, так как заступиться за него будет некому.

Мороз-воевода

"Мороз, Красный нос" Некрасова в кратком изложении продолжается тем, что Дарья, сложив на дровни дрова, отправляется домой. Но затем, взяв машинально топор и прерывисто, тихо воя, подходит к сосне и под нею застывает. Тогда к ней подбирается обходящий владения свои Мороз-воевода. Он машет ледяной булавой над Дарьей, зовет ее в свое царство, говорит, что согреет и приголубит вдову...

Сверкающим инеем покрывается Дарья, ей снится недавнее жаркое лето. Девушка видит во сне, что она у реки, на полосах копает картофель. С нею дети, под сердцем бьется малыш, который к весне должен родиться. Дарья, заслонившись от солнца, смотрит, как воз уезжает все дальше. В нем сидят Гриша, Маша, Прокл...

"Заколдованный сон" Дарьи

Во сне Дарья слышит звуки дивной песни, с ее лица сходят последние следы муки. Ее сердце утоляет эта песня, в которой "дольнее счастье". В сладком и глубоком покое забвенье приходит к вдове вместе со смертью. Душа крестьянки умирает для страсти и скорби. На девушку роняет ком снега белка, а Дарья стынет в "заколдованном сне".

На этом заканчивается краткое содержание. Некрасова ("Мороз, Красный нос") называют певцом русского народа. Многие произведения этого автора посвящены его нелегкой доле. Это касается и интересующей нас поэмы. Мы начинаем сочувствовать судьбе русской крестьянки, прочитав даже краткое содержание. Некрасова ("Мороз, Красный нос") принято считать одним из величайших русских поэтов. Художественная сила этого произведения поражает. Вы можете убедиться в этом, познакомившись с поэмой в оригинале.