Последняя любовь адмирала колчака. Фатех вергасов. Жизнь после него — от ареста до ареста

Я понимаю, что это фильм "Адмирал" создал такой романтический образ вокруг имени Александра Васильевича Колчака, но благо, хоть так мы возвращаемся к своей истории, которая много лет была под запретом. Спасибо создателям фильма и актерам, котрые помогли нам увидеть иную сторону революции и гражданской войны и показать судьбы людей на фоне всей этой трагедии. Ведь все мы люди одинаковы, даже в войну и времена великих бедствий нам хочется любить и быть любимыми.

Колчак Александр Васильевич (1871-1920) - российский военный деятель, ученый, писатель. Участник полярных экспедиций 1900-1903 и 1908-1911 гг. Во время русско-японской войны командовал эсминцем и батареей в Порт-Артуре. Участник первой мировой войны. Как командующий Черноморским флотом (с июля 1916 г.) готовил флот для захвата Константинополя весной 1917 г. После Октябрьской революции один из лидеров "Белого движения": установил в Сибири военную диктатуру и принял титул "Верховного правителя Всероссийского правительства" в Омске (ноябрь 1918 г. - декабрь 1919 г.). Зимой 1918 г.- летом 1919 г. организовал наступление для захвата Москвы и низложения Советского правительства, но потерпел поражение. Бежал из Омска в Иркутск. Расстрелян по приговору Иркутского Ревкома, санкционированному большевистским центром.

С момента знакомства до расстрела прошло пять лет. Большую часть времени они жили порознь - у каждого семья, у обоих - сыновья. Не виделись месяцами, однажды - год. На костюмированном балу она подарит ему (и еще нескольким знакомым) свое фото "в русском костюме" - его мы публикуем сегодня. И много месяцев спустя друг дома расскажет Анне Васильевне, что этот снимок висит в каюте Колчака. А еще он всюду возит с собой ее перчатку.
Она первой призналась ему в любви - с откровенностью пушкинской Татьяны и решительностью своей тезки Карениной. "Я сказала ему, что люблю его". И он, уже давно и, как ему казалось, безнадежно влюбленный, ответил: "Я не говорил вам, что люблю вас". - "Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас". И он, смутившись до спазма в горле: "Я вас больше чем люблю". Пройдет еще три года, и они будут видеться - на глазах у всех и тайно, урывками. И все будут знать об этой любви, а Софья Колчак, жена адмирала, признается подруге: "Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне". Тимирева разведется с мужем в 1918 году и с этого момента станет его гражданской женой. Ей было 25 лет, ему - 43. Его семья уже давно во Франции...
"Тимирева была очень живой, остроумной и обаятельной женщиной. Помимо женского очарования Колчака, восхищали ее острый ум и интерес к политике", - говорит профессор кафедры истории России РГПУ им. Герцена Анатолий Смолин, готовивший к изданию письма Тимиревой к Колчаку.
Она и в тюрьму Иркутска пошла за Колчаком, самоарестовавшись, чтобы поддержать. - Чтобы помочь ему и в последние дни сохранить достоинство.

Тимирева Анна Васильевна родилась в 1893 году в Кисловодске, в семье известного музыканта Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург, где Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской (1911 г.) и занималась рисунком и живописью в частной студии С.М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким. В 1911-1918 гг. - замужем за С.М. Тимиревым. В 1918-1919 годах - переводчица Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя. Самоарестовалась после ареста Колчака в январе 1920 года. Освобождена в том же году по октябрьской амнистии. В мае 1921 года вторично арестована. Аресты и ссылки в 1922, 1925, 1935, 1938 и 1949 годах. До 1960-го - в "минусе" без права проживания в 15 крупных городах СССР. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, маляром, бутафором в театре, чертежницей. Реабилитирована в марте 1960 года. Умерла в 1975 году.

Ее вын Владимир стал успешным художником. Был арестован в 1938 году и расстрелян за переписку с отцом, который в это время жил в Китае.

Первая встреча Рождение мечты. Первая встреча Колчака и Анны Тимиревой

Анна Тимирева и Александр Колчак познакомились в 1915 году в Гельсингфорсе, куда перевели из Петрограда ее мужа, морского офицера Сергея Тимирева.
Первая встреча — в доме контр-адмирала Подгурского, общего знакомого Колчака и Тимирева, — определила их дальнейшую судьбу: "Нас несло, как на гребне волны", — писала Тимирева впоследствии.
Конечно, видеться открыто они не могли: у каждого семья, у обоих — сыновья. Порой не виделись месяцами, а встречаясь, не находили слов, чтобы говорить о главном, что их соединило. Однажды на костюмированном балу она подарила ему (и еще нескольким знакомым) свое фото в русском костюме. И много месяцев спустя Подгурский рассказал Анне Васильевне, что этот снимок висит в каюте Колчака. А еще он всюду возит с собой ее перчатку. В фильме "Адмиралъ" есть кадры, воспроизводящие этот исторический сюжет: на столе в каюте адмирала стоит портрет прелестной молодой женщины в русском наряде.

Она первой призналась ему в любви — с откровенностью пушкинской Татьяны и решительностью своей тезки Карениной. "Я сказала ему, что люблю его". И он, уже давно и, как ему казалось, безнадежно влюбленный, ответил: "Я не говорил вам, что люблю вас". — "Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас". И он, смутившись до спазма в горле: "Я вас больше чем люблю".

Гельсингфорсские встречи продолжались чуть более года. 28 июня 1916 года контр-адмирал Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. Он уехал в Севастополь. Казалось, все кончено. Но 16 июля она получила письмо. "Был теплый, пасмурный, июльский вечер… Знаете, Александр Васильевич милый, если бы упала бомба с неба, это не произвело бы большего эффекта!.. Господи, как я была рада тогда! Я помню, как долго сидела с письмом, решительно не в состоянии его прочесть и только думая, что Вы вспомнили и написали мне скорее, чем я ждала и могла ждать этого", — вспоминала Анна Васильевна. Потом — только письма, и долгожданная встреча лишь в апреле 1917 года.

Прошло еще почти три года. Они виделись — на глазах у всех и тайно, урывками. И все знали об этой любви, а Софья Колчак, жена адмирала, призналась подруге: "Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне". Она развелась с Сергеем Николаевичем Тимиревым в 1918 году и с этого момента стала гражданской женой Колчака. С момента их знакомства до его расстрела прошло пять лет. Ей было 25 лет, ему — 43.

Роман в письмах. Переписка Колчака и Тимиревой

Письма А. В. Тимиревой А.В. Колчаку за период с 18 июля 1916 года по 17-18 мая 1917 года, — их всего 53 — хранятся в Российском государственном архиве Военно-морского флота.
Сюда они переданы в 1918 году начальником Статистического отдела Морского генерального штаба (МГШ) капитаном 2-го ранга В. В. Романовым. Он являлся близким другом Колчака и Тимиревой и, когда началась переписка, был их доверенным лицом. Через него, по каналам МГШ, проходила часть их корреспонденции из Петрограда в Севастополь.
До начала переписки отношение Тимиревой к эпистолярному жанру было скептическим: "Раньше письмо казалось… мертвой и малоговорящей вещью". Однако произошедшее расставание кардинально изменило ее взгляд на этот предмет. "Вообще я корреспондент из рук вон плохой, — писала она, — и если пишу Вам так часто и такие длинные письма, то это единственное в своем роде исключение из правил, никому и никогда я не писала с такой радостью и легкостью, как Вам, милый Александр Васильевич". Однако и Колчак никому не писал так, как Анне Васильевне. Тимирева дорожила посланиями Колчака, хранила их все и прилагала максимум усилий к продолжению переписки.
Переписка с Колчаком стала для Тимиревой смыслом существования. "Без Ваших писем мне было бы страшно и очень грустно жить", — писала она. Листки почтовой бумаги с мелким неразборчивым почерком приносили ей радость, поднимали настроение, давали надежду. И стоило заветному конверту задержаться в пути, как тревога и мрачные мысли поселялись в ее душе. Теперь она постоянно находилась в состоянии ожидания. "В час, когда должен прийти почтальон, дежурю у окна и выхожу ему навстречу - это достойно гимназистки maximum 5-го класса и очень глупо", — писала она. Конечно, переписка не могла заменить живого общения и полностью преодолеть вынужденное одиночество. Тем сильнее становилась жажда личных встреч. В фильме есть характерный эпизод: Колчак в каюте читает долгожданное письмо.
Письменное общение было весьма интенсивным. За 1916 год написано 28 писем, еще 25 за 1917-й. Частота, с которой велась переписка, делает ее подобной дневникам. Однако не всe из написанного Анна Васильевна отсылала своему корреспонденту: некоторые письма летели в корзину. О причине этого она говорила так: "Смертельно боюсь надоесть Вам своей корреспонденцией" и добавляла: "Не все, что думаешь, можно говорить и особенно писать". Она знала, что адмирал - человек мнительный и склонный искать в ее посланиях скрытый подтекст. Что касается писем, не отправленных в период Февральской революции, то Тимирева объясняла это устареванием информации из-за возросшего темпа жизни.
Практически все письма написаны А. В. Тимиревой ночью. И только два из 53 писем написаны утром. Выбор позднего времени она объясняла так: "Днем я как-то не люблю Вам писать - слишком развлекает суета и шум кругом". В поздние часы, оставаясь наедине с собой, Анна Васильевна ставила перед собой фотографию А.В. Колчака и начинала неспешную беседу с ним, перечитывая наиболее понравившиеся письма.
Переписка Тимиревой и Колчака не являлась тайной для окружающих. И, несмотря на колкие замечания знакомых и предупреждения друзей, на закономерное раздражение мужа, Анна Васильевна не прерывала ее. Она обладала сильным и самостоятельным характером, в чем и признавалась Колчаку: "Я не отличаюсь кротостью". По сути, в течение нескольких лет это был роман в письмах — их соединяли листки почтовой бумаги, которым они доверяли свои мысли и чувства.

Мужской разговор. Колчак и Тимирев
В начале 1915 года в штаб Балтийского флота был назначен на должность флаг-капитана по распорядительной части капитан 1-го ранга Сергей Николаевич Тимирев, давний знакомец и однокашник А.В. Колчака еще по Морскому кадетскому корпусу.
Офицеры были почти ровесниками и, как бывшие портартурцы, к тому же вместе находившиеся в японском плену в Нагасаки, очень быстро сошлись по службе. Сам Сергей Николаевич и стал инициатором знакомства Колчака со своей молодой женой — Анной Васильевной Тимиревой…
Сергей Николаевич Тимирев происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии и был потомственным моряком. Его отец, Николай Иванович Тимирев имел чин капитан-лейтенанта, а мать, Екатерина Порфирьевна, была дочерью губернского секретаря — чиновника не слишком высокого ранга.
Родился С.Н. Тимирев 14 мая 1875 года. В 1895 году окончил Морской кадетский корпус и был назначен на Балтийский флот. Сергей Николаевич служил на крейсерах "Вестник", "Россия" и "Рында", императорской яхте "Полярная Звезда", на эскадренных броненосцах "Император Александр III" и "Победа".
Во время службы на "Победе" Тимирев участвовал в обороне Порт-Артура. Защищая крепость, он отличился в боях на сухопутном фронте, где получил тяжелое ранение. За проявленное мужество и героизм Сергей Николаевич получил высокую награду — Золотое оружие "За храбрость". Такой же награды был удостоен за участие в Русско-японской войне и А. В. Колчак. После возвращения из японского плена, длившегося более года, Тимирева назначили помощником старшего офицера эскадренного броненосца "Цесаревич", а через некоторое время — старшим офицером императорской яхты "Штандарт". Служба придворного моряка была для боевого офицера в тягость. По свидетельству хорошо знавших этого деликатного человека сослуживцев, Тимирев, всегда выдержанный и корректный, стал в ту пору резким и раздражительным.

По счастью, служба на "Штандарте" продолжалась недолго. В 1912 году Сергей Николаевич стал командиром учебного судна "Верный". Эту должность он исполнял до 1915 года, пока не получил назначения в штаб Балтийского флота.Капитан 1-го ранга С. Н. Тимирев предпочитал штабной работе ратный труд. Он выходил в море на борту боевых кораблей, принимая непосредственное участие в самых рискованных операциях. Апофеозом стало его участие в Моонзундском сражении в должности командира крейсера "Баян" — флагманского корабля 1-й бригады крейсеров. В октябре 1917 года "за отличия в делах против неприятеля" Тимирев получил чин контр-адмирала и был назначен командиром бригады крейсеров — лучшего боевого соединения на Балтике. В иное время такое назначение предопределило бы блестящее будущее любого талантливого флотского офицера, но, к сожалению, Балтийский флот, как реальная боевая сила, доживал в то время свои последние дни…После октября 1917 года контр-адмирал С. Н. Тимирев некоторое время продолжал служить на флоте в прежней должности, но вскоре был уволен в отставку и перебрался из Гельсингфорса в Петроград. Остаться без работы в большевистской России было для вчерашнего адмирала смерти подобно. Однако вскоре Тимирев, не без участия своих друзей, получил должность уполномоченного Центрального военно-промышленного комитета по ликвидации имущества морского ведомства на Дальнем Востоке. Ни дня не медля, он вместе с супругой отбыл к новому месту службы, во Владивосток. Осенью 1918 года Сергей Николаевич возглавил Морские силы правительства адмирала А.В. Колчака. После разгрома Белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке контр-адмирал Тимирев эмигрировал в Шанхай. Здесь он устроился в компанию "Фармер компани" и довольно продолжительное время плавал на ее судах сначала помощником, а потом капитаном. Последним кораблем в морской судьбе Тимирева стал китайский пароход "Хайшунь". С борта этого судна Сергея Николаевича, тяжело больного раком горла, списали в апреле 1932 года, а уже в конце мая его не стало… Похоронен на кладбище Лу-Кавэй, снесенном в 1950-х годах. Был награжден семью отечественными и десятью иностранными орденами и, как уже упоминалось, Почетным оружием - Золотой саблей.

В некрологе, опубликованном в журнале "Часовой", который издавался русскими эмигрантами в Брюсселе, о С.Н. Тимиреве были напечатаны такие строки: "Кристальная, бескомпромиссная честность и благородство в мыслях были его отличительными качествами. Наряду с требовательностью и пунктуальностью… он был проникнут благожелательностью и сердечной добротой, и этим… привлекал к себе сердца простых людей, матросов, оставшихся верными ему даже в дни революционного угара и озверения…"
В эмиграции Сергей Николаевич Тимирев написал книгу "Воспоминания морского офицера", охватывающую период службы с начала Первой мировой войны до января 1918 года. Это прекрасно написанные и очень интересные мемуары, дающие читателю представление о реалиях того трагического и, вместе с тем, героического времени. К чести автора, в книге он ни словом не обмолвился о своей личной драме, хотя разрыв с супругой переживал очень тяжело.

Мудрость и Благодать. Софья Колчак и Анна Тимирева

"Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне", — писала Софья Федоровна Колчак подруге, когда роман ее мужа с Тимиревой только начинался.

Ни для нее, ни для Сергея Николаевича Тимирева это не было секретом. Да они и не делали тайны из своей переписки: в любом случае письма проходили через цензуру — шла война. Тимирева даже иронизировала по этому поводу: в цензуре служили офицерские жены, и они "тоже были в курсе всех дел". В той открытости не было ничего демонстративного или вызывающего — Колчак и Тимирева просто игнорировали "привходящие обстоятельства". Они были выше их, они не могли иначе. Ее муж и его жена находили в себе терпение и такт, чтобы не усиливать напряжение, не унижать себя и свои "половины" выяснением отношений. Потому что тоже любили...

Тимиревы и Колчаки дружили семьями, и эта искренняя, непоказная приязнь чувствуется и в переписке. "Вернулся из Моонзунда Сергей Николаевич, пробывший там около месяца, на днях его, вероятно, ушлют обратно... А пока мы очень много времени проводим втроем с Софьей Федоровной. По-видимому, она собирается скоро ехать к Вам в Севастополь. Я рада, что Вам не будет так одиноко тогда, Александр Васильевич, но это чувство относится к области чистого альтруизма, так как для меня лично отъезд Софьи Федоровны — еще одна большая утрата, я люблю ее нежно и буду очень скучать без нее", — признавалась Тимирева.

Через несколько дней — снова сожаление: "Послезавтра уезжает Софья Федоровна, мне очень грустно это, я никого из своих знакомых дам не люблю как ее. Кроме того, это обрывается последняя живая связь с Вами, дорогой Александр Васильевич... Я послала Вам с Софьей Федоровной подарок". В этих строках — ни тени "женской дипломатии", ни йоты политеса: Тимирева действительно относилась к жене своего возлюблен ного без ревности и зависти. Потому, что это был его выбор, и потому, что она тоже его любила. "Я смотрю на Вашу фотографию, и вот что думаю — она страшно похожа на большую птицу датского фарфора, стоящую у Софьи Федоровны на столе. Этот фарфоровый сокол или кречет — просто Ваше символическое изображение, я люблю на него смотреть". И Софья Федоровна тоже любила на него смотреть, тоже находила его схожим с мужем, потому и держала на своем столе. Уже после приезда Софьи Колчак к мужу на Черноморский флот началась и активная женская переписка между Ревелем, где осталась Тимирева, и Севастополем.

Они обменивались новостями о подрастающих детях. Характерно, что о сыне Колчака Анна Васильевна пишет с теми же эпитетами, с той же нежностью, что и о своем, которого с тоской отпускает к своим родителям на лето в Кисловодск, "к солнцу", о шалостях которого восторженно и подробно сообщает Колчаку. "Вчера очень мило катались на авто вдвоем со Славушкой. Он до того на Вас похож, что не могу смотреть без смеха на Вас в таком маленьком виде..." И после отъезда Софьи Колчак с сыном в Севастополь, в ответ на его письмо с рассказом о "морских радостях" ребенка: "Я всегда любила Вашего мальчика и вспоминаю его — он наверно совсем меня забыл, а то я попросила бы Вас поцеловать его от меня".

Об отношениях с мужем: "У меня на столе стоят три Ваших портрета, так что Сергей Николаевич слегка надо мной глумится — Вашу последнюю фотографию я спрячу в ящик, чтобы окончательно не превратить своей комнаты в музей Вашего имени..."

А повседневная жизнь текла своим чередом, и Анна Васильевна, радуясь возвращению мужа из очередного рейда, шла покупать с ним рождественские игрушки и слушала "его рассказы почти о каждой операции, в которой Вы бывали", — сообщала Тимирева Колчаку. Муж вновь уезжает в Ревель, где происходят матросские волнения, где продолжается развал флота, и Тимирева, находящаяся с маленьким сыном у родственников в Петрограде, жалуется своему любимому адресату: "От Сергея Николаевича ни звука, что меня очень тревожит". И позже, когда почтовая связь с Тимиревым восстановлена: "Сергей Николаевич старается писать мне бодрые письма даже юмористического характера, но шито белыми нитками, что ему очень трудно. Он очень тронул меня тем, что писал мне все, что знал о Вас, зная, что мне это важно, а узнать в сущности неоткуда. Как только получу разрешение на выезд, еду в Ревель, сына пока придется оставить здесь. Я не хочу дольше оставлять Сергея Николаевича одного в такое время". Муж для нее по-прежнему родной, близкий человек, теплая привязанность к которому сохраняется неизменной. У Колчака с женой — такие же отношения. Любовь, захлестнувшая Тимиреву и Колчака — в прямом и переносном смысле, — в другом измерении.

В этой сложной истории не было места грязи и лжи. Все ее участники оказались достойны друг друга, им хватило честности и благородства не противиться неизбежному и не пятнать прошедшее. Их любовь была настоящей.

София в переводе с греческого — мудрость, Анна в переводе с древнееврейского — благодать.

Вдали обещанная встреча. Тимирева и Колчак в Петрограде

В апреле 1917 года после почти девятимесячной разлуки Тимирева и Колчак наконец встретились в Петрограде, где адмирал находился по вызову Временного правительства.

Именно здесь он узнал об отмене Босфорской операции, с которой связывал свою будущую научную и военную карьеру. В это время овладение Константинополем и его проливами стало для Колчака почти идеей фикс. После гибели в ноябре 1916 года флагманского корабля Черноморского флота "Императрица Мария", в которой Колчак винил только себя, отмена Босфорской операции казалась Колчаку крахом карьеры. Будучи на грани нервного срыва, он писал Анне Васильевне: "Пожалейте меня!" А после не мог простить себе этой слабости, почти настаивая на разрыве: "В несчастье я считаю лучше остаться одним… Несчастье должно возбуждать что-нибудь вроде презрения", — писал Колчак Тимиревой. Такая откровенность привела ее в смятение. Она опасалась, что, выйдя из кризиса, он не простит себе проявления слабости и это приведет к разрыву. Колчак считал, что "милостивое и снисходительное" отношение Анны Васильевны к нему основано лишь на его военных заслугах и высоком звании и, исчезни они, она потеряет к нему интерес.

В фильме "Адмиралъ", в сцене, когда в Гельсингфорсе Тимиревой наконец приносят долгожданное письмо, она буквально впивается в него, читает, читает, не обращая внимания на суету вокруг, на мужа…

Тимирева не дала переписке и роману оборваться: "Дорогой Александр Васильевич, вчера я вернулась из Гельсингфорса и сегодня получила наконец после долгого ожидания письмо от Вас, глубоко огорчившее меня. Оно жестоко, холодно и просто враждебно по отношению ко мне — но все это ничего, у меня нет ни горечи, ни обиды, мне только бесконечно больно видеть Вас в таком состоянии полной безнадежности. Вашей виновности, о которой Вы говорите мне не в первый раз, я не признаю. Если Вы ответственны за все, что происходит под Вашим командованием, это еще не значит, что во всех несчастьях лично Вы виноваты, тем более в тех, где помочь Вы фактически не имели возможности. Вы пишете, что сидите один, никуда не съезжая, даже домой; это ясно и без Ваших слов, такая упорная мысль о своей виновности решительно во всем — явный результат долгого одиночества и черных мыслей. Что Вам в том душевном состоянии, которое Вы переживаете, не хочется никуда показываться, я прекрасно понимаю, но все-таки в этой системе хорошего очень мало. Вы пишете, что сознательно отказываетесь от моего отношения к Вам и моих писем; я на это скажу, что только от моих писем Вы можете отказаться, если Вам тяжело и неприятно их получать и Вы действительно хотите забыть меня совсем — скажите слово, и я никогда не напомню Вам о себе больше. Но думать о Вас по-прежнему с неизменной нежностью и постоянной тревогой за Вас — этому помешать не в Вашей власти… Я так далека от Вас, и мне абсолютно ничего от Вас не надо — неужели все-таки я Вам в тягость?"

Он ответил ей: "В минуту усталости или слабости моральной, когда сомнение переходит в безнадежность, когда решимость сменяется колебанием, когда уверенность в себе теряется и создается тревожное ощущение несостоятельности… в такие минуты я прежде всегда обращался к мыслям о Вас, находя в них и во всем, что связывалось с Вами, с воспоминаниями о Вас, средство преодолеть это состояние… В самые тяжелые минуты я находил в Вас помощь, и мне становилось лучше, когда я вспоминал или думал о Вас. Я писал Вам, что никому и никогда я не был так обязан, как Вам за это, и я готов подтвердить свои слова".

В июне 1917 года Тимирева жила в Ревеле (Таллин). По крайней мере один раз, в двадцатых числах июня, она была в Петрограде и снова виделась с Колчаком. О вероятности других встреч до отъезда адмирала в Америку в конце июля 1917 года достоверных сведений нет, если не считать намека-воспоминания о "последних наших встречах" в письме Тимиревой 7 марта 1918 года.

И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, - давно уж нет,

А те, кто живы, - все давно забыли.
И этот, для меня тягчайший, день -
Для них такой же, как и все, -
Оторванный листок календаря.
А.В. Тимирева 1969 г .

Выше были представлены отдельные главы из книги "Адмиралъ. Энциклопедия фильма", книга в которую вошли тридцать три эссе, основанных на подлинных фактах и исторических документах о жизни прототипов героев картины, а также беседы с ее создателями.

Ю.З. Кантор, ведущий научный сотрудник Государственного Эрмитажа, доктор исторических наук: "Книга к фильму — жанр и простой, и сложный. Простой, потому что все уже вроде бы сказано — сценарием, режиссурой, актерской игрой, музыкой. Сложный — поскольку, не ломая эту художественную "сказанность", нужно дополнить, а нередко и заполнить лакуны киноповествования фактами, в прямом и переносном смысле оставшимися за кадром. Вот в такой "сложной простоте" и рождался замысел "Энциклопедии фильма". "Адмиралъ" — одна из очень немногих успешных попыток создать художественное кино на основе реальных исторических событий .

Дополнение к предыдущему материалу:

В дни премьеры "Адмирала" во владивостокских кинотеатрах был аншлаг. Однако мало кто из приморских зрителей знает, как складывалась история любви Александра Колчака и Анны Тимиревой во Владивостоке.

В мае 1918 года контр-адмирал в отставке Сергей Тимирев был назначен уполномоченным военно-промышленного комитета на Дальнем Востоке. С ним во Владивосток приехала и жена Анна Васильевна. Тимиревы остановились в лучшей гостинице города - "Версале". А в июне, проездом из Харбина в Японию во Владивостоке оказался Колчак. В нашем городе они встретились, чтобы больше не расставаться.

В Японию Александр Васильевич и Анна Васильевна уехали вместе. По их просьбе адмирал Тимирев обратился во Владивостокскую консисторию с заявлением о желании расторгнуть свой брак. После чего свидетельство о расторжении брака он отправил в Японию своей бывшей жене. Теперь Анна могла стать гражданской женой Колчака.

Август 1918 года они провели в японском курортном городе Ника, и это были самые счастливые дни в жизни 26-летней Анны.

В сентябре им пришлось вернуться во Владивосток. В здание на улице Светланской, где разместилось правительство эсера Дербера, Колчака пригласил для переговоров глава правительства Автономной Сибири в Омске Вологодский. Вице-адмиралу Колчаку Вологодский предложил пост министра по военным и морским делам. Предложение был принято. В начале октября вместе с главой английской военной миссии генералом Ноксом Александр Васильевич и Анна Тимирева выехали в Омск.

Здесь, как известно, Колчак был произведен в адмиралы и избран Верховным Правителем России и Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами.

Так в ноябре 1918 года никогда не стремившийся на руководящие административные посты моряк и скромная московская барышня, дочь директора консерватории, оказались на вершине пирамиды власти в России.

Но события развивались стремительно. 4 января 1920 года по настоянию Политсовета белого движения и Совета Министров Александр Колчак снимает с себя полномочия Верховного Правителя и Главнокомандующего. Через одиннадцать дней адмирала арестовали.

Как только Анна Васильевна узнала, что муж помещен в иркутскую тюрьму, она пришла в Иркутский ревком и потребовала, чтобы ее отправили в ту же тюрьму . Пока шло следствие, они обменивались записками. За час до расстрела им было разрешено свидание в камере у Колчака.

За 17 месяцев любви Анна заплатила 37 годами тюрьмы и ссылки. Реабилитировали ее лишь в 1960 году.

Анна Васильевна Тимирева похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве в одной могиле со своими родственниками по линии отца Сафоновыми. На могильной плите сделана надпись Книпер Анна Васильевна (по фамилии последнего мужа).

Невысокий, крепко сложенный офицер энергичным шагом прошёл мимо пары, прощающейся на перроне. «Знаешь, кто это? Это Колчак-Полярный. Он недавно вернулся из северной экспедиции», — охотно объяснил муж. Ахнув от неожиданной встречи с известным исследователем сибирской Арктики, Анна всматривалась в удаляющуюся фигуру, пока она не исчезла вдалеке. Она навсегда запомнила случайную и мимолётную встречу с тем, кого знала всего пять лет, и с судьбой которого навсегда связала свою судьбу.

Анна Сафонова родилась в Кисловодске в 1893 году в семье известного музыканта. С юности девушка увлекалась живописью, изучала иностранные языки. В 18 лет вышла замуж за своего троюродного брата – красавца, героя Порт-Артура С. Н. Тимирева. Он был энергичен и смел в поступках, привлекателен и… намного старше Анны.

В 1914 году, в начале войны России с Германией, у них родился сын, а вскоре муж получил назначение в штаб Командующего флотом в Гельсингфорсе. Молодая жена, оставив ребёнка на попечение няни, на три дня отправилась на новое место службы мужа, осмотреться и подготовиться к переезду.

В дни краткого визита Анна и познакомилась с офицером, встретившимся ей на Петербургском вокзале — оба оказались в одном гостеприимном доме. Не заметить Александра Васильевича Колчака было невозможно, в любой компании адмирал становился лидером. Прекрасный рассказчик, умный собеседник, обаятельный мужчина.… Весь вечер новые знакомые провели рядом.

Вскоре 21-летняя Анна Тимирева с маленьким сыном Володей переехала к мужу. В то же время в город перебрались жена Колчака Софья Фёдоровна с 5-летним сыном Славушкой. Эта высокая стройная женщина неполных 40 лет отличалась от других жён морских офицеров образованностью и тонким вкусом.

С момента знакомства Анна прониклась к ней симпатией и восхищение этой женщиной сохранила на многие годы. Как и другие офицерские жёны, летом они жили в дачном посёлке, часто виделись и много общались. А вот встречи с Колчаком случались нечасто – адмирал бывал в Гельсингфорсе наездами.

Анна, молодая, весёлая, подвижная женщина, её острый ум, общительность и интерес ко всему, что происходило вокруг, привлекали многих мужчин. Чувствуя силу своего обаяния, она привыкла к ухаживаниям кавалеров, а вот поведение Александра Васильевича не давало повода думать, что он испытывает какие-то глубокие чувства.

Она поняла это, случайно повстречавшись с Колчаком на ночной улице. Анна шла по улице, думая о тяготах военного времени, о том, как в такую пору ответственно иметь ребёнка, и вдруг увидела шедшего навстречу Колчака.

Они поговорили пару минут, условились вечером встретиться в общей компании и разошлись. «И вдруг я отчётливо подумала: а вот с этим человеком я ничего бы не боялась – и тут же: какие глупости могут прийти в голову!». Однако под «глупостями» скрывались взаимные зрелые чувства.

В ту тревожную пору виделись они нечасто, а выпадавшие свидания проходили, как правило, «на людях». Так прошли 1915 и 1916 годы. В своих воспоминаниях А. Тимирева пишет: «благодаря любви, для меня весь, предреволюционный 1916 год был радостью, праздником. Разбуди меня ночью, спроси, чего я хочу, скажу: «Видеть его!».

В любви она призналась первой: «Я сказала ему, что люблю его. Всегда хочу видеть его, думаю о нём, что для меня такая радость видеть его». И он ответил: «Я Вас больше чем люблю». Оба чувствовали горечь близкой разлуки, но были счастливы, что сейчас вместе.

Вскоре счастливые дни прервали проводы Колчака, назначенного командующим Черноморским флотом, на которые собрались все обитатели городка. Он просил разрешения писать, она не отказала.

Вот и конец, думалось ей после проводов, другая жизнь, другие люди будут окружать обаятельного офицера, весьма увлекающегося человека. Жизнь пошла своим чередом, только без него. Как-то вечером, когда на побывку приехал С. Тимирев, дачное общество собралось на ступеньках террасы. Вдруг подошел рослый матрос в сопровождении горничной С. Колчак. Он передал Анне письмо от адмирала и стал дожидаться ответа.

Появление матроса произвело эффект необычайный. Толстое послание читать было некогда, Анна поспешно написала в ответ несколько строк. Провожая на корабль мужа, она не могла скрыть радости, даже напевала всю дорогу, пока шли к причалу. Вернувшись, бросилась читать письмо, которое начиналось словами «Глубокоуважаемая Анна Васильевна» и заканчивалось «да хранит Вас Бог. Ваш Колчак».

Анна Васильевна в русском костюме

Своё первое письмо он писал четыре дня – в ставке у царя, в Севастополе, в море, преследуя и обстреливая немецкий крейсер. Письма приходили часто – по почте, с оказией через Генштаб, где работал друг Анны, приезжавший в командировки в Гельсингфорс. Однажды, вручая очередное послание, он спросил: «Что же из всего этого выйдет?». Анна шутя заметила, что он и Софье Фёдоровне приносит письма. «Да, но только те письма тоненькие, а ваши такие толстые».

Софья Омирова вышла замуж за Александра Колчака в 1904 г. В мужа она была влюблена всю жизнь, прощала ему лёгкие увлечения, но на этот раз всё было более чем серьёзно. Чувствуя отстраненность супруга, зная о разговорах и пересудах, Софья Фёдоровна морально была готова к разрыву.

Она писала мужу, что хочет только «создать счастливое детство сыну», не навредить ему, а с подругой откровенно делилась своими подозрениями о том, что он оставит её и женится на Тимиревой. Софья была слишком благородна, и, несмотря ни на что, охотно переписывалась, общалась с разлучницей.

«Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, — очень серьёзно, знала больше, чем я…», — запишет в воспоминаниях А. Тимирева.

Софья Омирова - супруга А.Колчака

В начале февраля 1917-го С. Н. Тимирев получил отпуск, и супруги поехали в Петроград. Накануне отъезда – в день своих именин – Анна получила от Колчака корзину ландышей, заказанных по телеграфу. Оставлять их было жалко, и она заботливо пристроила душистые цветы среди вещей.

С первого раза в поезд сесть не удалось – с фронта лавиной шли дезертиры, вагоны были забиты. Прибыв в Гельсингфорс, супруги получили приглашение на вечер в Морское собрание. Открыв чемодан, Анна увидела замёрзшие ландыши. Это был последний мирный вечер перед революцией.

В Петрограде Тимиревы поселились в квартире родителей Анны. Как счастливо жили здесь прежде, дом всегда был полон гостей! Теперь все изменилось. В объятом революцией городе жизнь усложнялась с каждым днём, по улицам толпами ходили женщины, требуя хлеба, разъезжали конные патрули, не прекращалась стрельба. Надвигались грозные события.

Тимирев срочно уехал в Ревель. Анна долго не получала от него вестей. Она ничего не знала и о Колчаке, зато приходили тревожные новости о расстрелянных знакомых морских офицерах, об отречении царя от престола.

Новость о заключении Сепаратного мира с Германией застала Колчака в Японии. Он решил повременить с возвращением на охваченную революцией Родину и обратился к английскому консулу с просьбой принять его на службу. Прошение удовлетворили, и русский адмирал принял командование Месопотамским фронтом, однако к месту назначения не доехал – получив в Сингапуре новое назначение.

Из Харбина он отправил письмо Анне, звал к себе, и она решилась на дальнюю поездку. Наблюдая за спешными сборами жены, Тимирев спросил, вернется ли она к нему. «Вернусь», — ответила Анна. Она хотела только увидеть Александра Васильевича, услышать его голос.

Чтобы встретиться, они с двух сторон объехали земной шар. На вокзале не узнали друг друга в толпе сошедших с поезда пассажиров: Анна была в трауре – незадолго до отъезда умер её отец, а он в непривычной форме защитного цвета.

Анна устроилась в гостинице. По вечерам, освободившись от службы, сюда приходил Александр Васильевич, и это время было счастливым для обоих.

Проходил день за днём, Анне пора было уезжать, но не было сил расстаться. «А вы не уезжайте», — уговаривал Колчак. Трудно было порвать с прошлой жизнью, решиться на разрыв с мужем. Он давно решился и обо всём написал Софье Фёдоровне, которая достойно приняла решение супруга.

После смерти Колчака, жена адмирала затребовала его записи, хранившиеся в Пражском музее. Бумаг ей не выдали, и, наверное, это к лучшему. В основном это были письма, адресованные и неотправленные Тимиревой.

После реабилитации в 1960 г. Анна впервые возьмёт их в руки в московском архиве — через полсотни лет прочитает послания, полные душевного тепла и ласки.

До последнего дня она сохранила о Софье Колчак добрую память, признавалась, что если бы им довелось встретиться, они не были бы врагами. «Я вспоминаю её с уважением и душевной болью, но ни в чём не упрекаю себя. Иначе поступить я не могла».

Анна в письме объяснилась с мужем; продала своё жемчужное ожерелье, чтобы хватило денег на дорогу. Колчак не удерживал ее, верил, что вернётся. Встретившись с супругом, она решительно покончила с неопределённостью в их отношениях.

Объясняться с когда-то любимым человеком — тяжело, по-человечески было больно бросать его. Он просил одуматься, не совершать горьких ошибок. После тяжёлого разговора Анна уехала разбитой и измученной, оставив мужа в отчаянном состоянии и поручив знакомым заботиться о нём.

Наградой за перенесённые переживания и за все будущие несчастья стал счастливый месяц в Токио. Однажды они с Колчаком зашли в русскую церковь, там было почти пусто, служба шла на японском языке, но напевы — русские. Слушали молитву «Всем сердцем» — «самые лучшие слова для людей, связывающих свои жизни». Выйдя из церкви, Анна сказала: «Я знаю, что за всё надо платить – и за то, что мы вместе тоже, — но пусть это будет бедность, болезнь, что угодно, только не утрата той полной нашей душевной близости, я на всё согласна». Родство душ они сохранили до последнего мига, а за недолгое счастье быть вдвоём поплатились жестокими страданиями.

Примкнув к «белому движению», адмирал Колчак в сражениях против Советской власти отстаивал идеалы и принципы, по которым жил и служил Родине долгие годы.

В мае-июне 1919 года две армии Колчака были разбиты, начался распад вооружённых сил, дезертирство. Охранявшие адмирала чехи передали его эсерам-меньшевикам, захватившим власть в Иркутске.

В январе 1920 г. бывшего Верховного правителя России заключили в губернскую иркутскую тюрьму. Анна добровольно последовала за Колчаком, чтобы помочь ему выстоять, сохранить достоинство, поддержать в последние дни.

Оба устали жить в постоянном напряжении. В лютые морозы, двигаясь по страшному пути отступления сквозь бесконечную Сибирь, оба предчувствовали неизбежную гибель. Не раз прощались: «вы были для меня самым близким другом, и самой желанной женщиной на свете», — говорил Колчак.

Годы спустя А. Тимирева не могла смотреть на морозные узоры на стекле без душевного содрогания – оживали тяжёлые воспоминания тех безнадёжных дней. Для неё Александр Колчак был не только любимым мужчиной, но и учителем жизни. Она разделяла его жизненные и нравственные ориентиры, принципы.

Во время прогулок по тюремному двору они часто вспоминали счастливые моменты. Каждый день арестованным пленникам разрешали свидание, и они, словно в старые времена, брались за руки и ходили, ходили. Последняя записка Анне содержала признание: «Конечно, меня убьют, но если бы этого не случилось – только бы нам не расставаться».

…7 февраля 1920 года, на следующий день после дня рождения Колчака, Анна слышала, как ночью его уводили, а сквозь щель двери видела серую папаху пленника.

Стояла лютая февральская ночь, луна светила в окно, очертания чёрной решётки отражались на полу. В час, когда он прощался с жизнью, её свалил мертвый сон.

На берегу речки Ушаковки, в месте её впадения в Ангару, Александра Колчака расстреляли, труп сбросили в прорубь. Наутро тюремщики прятали глаза от Анны. Она спросила у коменданта: «Скажите, он расстрелян?». Комендант не посмел сказать ей правду. «Его увезли, даю вам честное слово». «Не знаю, зачем он это сделал, я была ко всему готова, это только лишняя жестокость, комендант ничего не понимал».

На полвека Анна Васильевна Тимирева пережила дорогого ей человека. Всю жизнь она расплачивалась за дни, проведённые рядом с ним – перенесла семь арестов, жила в неволе. В перерывах между ссылками зарабатывала на пропитание библиотекарем, маляром, чертёжницей, бутафором в театре, архивариусом. Где бы не находилась она по воле злого рока, не проходило и дня, чтобы она не вспоминала то, что было прожито рядом с ним. Все пять лет – от первой встречи в Петербурге до выстрела февральской ночью.