Главная » Социальная » Ирина Якутенко - Воля и самоконтроль: Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами. «E=mc²

Ирина Якутенко - Воля и самоконтроль: Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами. «E=mc²

Количество исследований мозга увеличивается в геометрической прогрессии - не в последнюю очередь благодаря новым инструментам, позволяющим изучать серое вещество в режиме реального времени. Упорядочить новые знания и прийти с их помощью к новому пониманию сознания, воли и других вопросов, некогда исключительно философских, - задача научных журналистов. Эту цель преследует в своей первой книге «Воля и самоконтроль» Ирина Якутенко, основательница популяризаторского агентства «Чайник Рассела». «Инде» публикует фрагмент шестой главы, посвященной практическим советам, которые должны помочь сделать нашу жизнь более осознанной и управляемой. Кстати, расспросить автора про генетику, безволие, популярную сейчас медитацию и техники развития внимательности, вы сможете 10 декабря на .

Ирина Якутенко

Выпускница биофака МГУ, специалист в области молекулярной биологии, научный журналист.

В прошлом выпускающий редактор научно-образовательного проекта «Чердак», главный редактор «МедПортала», руководитель отдела науки издания «Вокруг света»

В предыдущих пяти главах мы разобрались, что же такое сила воли, и выяснили, какие нейробиологические, генетические и средовые факторы определяют это качество. Если очень упростить и огрубить то, о чем мы говорили, в сухом остатке будет вот что. Кому-то в силу неудачного сочетания генов, условий в детстве и даже обстановки, в которой проходила беременность мамы, сложнее отказываться от сиюминутных соблазнов, даже если они грозят разрушить большие жизненные цели. Сложнее им может быть по самым разным причинам.

Мозгу одних по разным причинам не хватает нейромедиаторов серотонина и дофамина, которые прямо и косвенно обеспечивают чувство удовольствия, поэтому такие люди очень чувствительны к внешним приятностям. Они по сто раз в день проверяют, поставил ли кто-то лайк их фотографии в Facebook, и каждые пять минут съедают по конфете, особенно если им приходится делать скучную работу. Их внутренний ресурс удовольствия в обычных обстоятельствах почти пуст, и столь необходимое чувство приятного приходится добирать искусственно.

У других недостаточно развита префронтальная кора (ПФК) и особенно ее дорсолатеральная часть - наш внутренний командор Спок, который отвечает за рационализацию всего. Поэтому, когда такой человек тянется к третьему куску торта или пульту от приставки, Спок безмолвствует - вместо того, чтобы вмешается и прекратить безобразие.

У кого-то Спок вполне боеспособен, но зато подтормаживают участки мозга, которые отслеживают конфликты между сиюминутными желаниями и глобальными целями. Поэтому такие люди успевают наговорить начальнику гадостей и купить восемнадцатую пару перчаток до того, как сообразят, что не стоило этого делать.

Или же у человека слишком активна лимбическая система - средоточие эмоций и желаний, и ее капризы звучат громче разумных доводов префронтальной коры и предупреждений мозговых «телохранителей», сигнализирующих, что соблазнительный поступок опасен для будущего. Еще кому-то не повезло с рабочей памятью: ее объема не хватает, чтобы одновременно удержать все соображения относительно того или иного действия. Особенно опасно, если какое-нибудь из соображений - например «Хочу новый смартфон!» - эмоционально окрашено. Оно «забивает» более тихие рациональные доводы, и человек вспоминает, что как раз в этом месяце нужно заплатить за детский кружок и купить подарок теще, уже распаковав коробку.

Примеры можно продолжать. Причин безволия множество, но суть одна: люди, которые испытывают проблемы с самоконтролем, физиологически и / или биохимически отличаются от людей, у которых таких проблем нет. Их лимбическая система, требующая удовольствия прямо здесь и сейчас, чаще берет верх над префронтальной корой, которая помнит, что сиюминутное удовольствие угрожает большим жизненным планам. Эти отличия могут быть врожденными или приобретенными, но они совершенно конкретны и реальны. Сталкиваясь с соблазном, такие люди испытывают совершенно иные эмоции, чем более волевые товарищи. Их мозг работает иначе, поэтому и решения они принимают другие. Так что универсальные советы, которые так любят давать всевозможные тренеры личностного роста (за большие деньги) и публиковать лайфстайл-ресурсы (забесплатно), почти никогда не работают. Они основаны в лучшем случае на бытовом здравом смысле, а в вопросах нейробиологии его все же недостаточно. Даже если кому-то эти советы подойдут, для человека с другим нарушением в механизмах самоконтроля они окажутся бесполезны.

Универсальные советы, которые так любят давать всевозможные тренеры личностного роста (за большие деньги) и публиковать лайфстайл-ресурсы (забесплатно), почти никогда не работают

Я постаралась собрать самые свежие данные о том, почему некоторым так сложно отказаться от шоколадки, соцсетей и прочих приятных сейчас, но вредных в перспективе вещей. Кроме того, в книге много тестов, которые, как я надеюсь, помогли понять, какие нарушения, возможно, есть у вас. Разумеется, по результатам тестов нельзя сделать выводы о том, есть ли в вашей ДНК «плохие» варианты «генов самоконтроля» и как их влияние «суммируется» с факторами среды. Но по косвенным признакам можно предположить, какие системы, определяющие силу воли, работают не совсем правильно. Зная это, можно выработать стратегию действий, которая поможет именно вам удерживаться от соблазнов. Не исправить «встроенную» нехватку силы воли - это если и возможно, то не у всех и в очень ограниченной степени, а именно научиться продуктивно работать и добиваться долгосрочных целей, несмотря на проблемы с самоконтролем.

Ниже я приведу довольно много рекомендаций, как можно преодолеть поведенческие косяки, вызванные поломками в различных механизмах самоконтроля. Это не советы «в общем», а конкретные схемы поведения, которые помогут не допустить очередного срыва или максимально быстро купировать его. Сразу огорчу: не стоит ждать, что эти схемы сработают как панацея. Если у вас есть несколько «проблемных» аллелей и ваша лимбическая система очень активна, то она останется активной всегда. И при виде того, что приносит вам удовольствие, она будет возбуждаться и требовать, чтобы вы немедленно это «что-то» достали. Так уж вы устроены, а перекраивать мозг ученые не умеют (возможно, пока). Но вот ловить моменты, когда лимбическая система активируется, и сознательно не допускать такого развития событий вполне реально. Важно разобраться, в какие моменты самоконтроль сбоит именно у вас - скорее всего, окажется, что все ситуации, когда вы проявляли малодушие, чем-то похожи.

Анализируя случаи, когда вам не удалось проявить твердость, вы поймете, что послужило триггером и какие стимулы особенно опасны для вас. В спокойной обстановке придумайте план действий в таких ситуациях, руководствуясь советами, приведенными ниже. Если вы правильно определили причину безволия, он сработает. Вам не станет проще при встрече с соблазнами - вы по-прежнему будете хотеть сиюминутных удовольствий больше, чем другие. Но на то нам и дана префронтальная кора, чтобы осознать свои «встроенные» особенности и придумать, как, несмотря на их наличие, все же двигаться к главным целям. Доказательство того, что эти советы работают, - автор этой книги. По шкале импульсивности Баррата я набираю 89 баллов - при среднем значении около 62. В моих генах полно «проблемных» аллелей генов и серотониновых, и дофаминовых транспортеров. И тем не менее у меня получилось написать книгу. Так что главное - понять себя и научиться добиваться желаемого результата, используя тот инструмент, который есть конкретно у вас, - ваш мозг.

Доказательство того, что эти советы работают, - автор этой книги. По шкале импульсивности Баррата я набираю 89 баллов - при среднем значении около 62

Глава с рекомендациями разбита на те же подглавы, что и книга целиком, чтобы можно было быстро найти обоснование того или иного совета. Так как глава 1 скорее вводная, советы начинаются с главы 2. Когда мозгу не хватает еды, он отключает крайне затратный процесс самоконтроля. В этой главе мы обсудили самый простой из «рубильников», которые управляют нашей способностью контролировать порывы. Этот рубильник - глюкоза, единственный доступный мозгу источник энергии. И когда ее не хватает, мозг переходит в аварийный режим работы, сохраняя только жизненно необходимые функции и «обесточивая» все остальные. Самоконтроль - процесс, который требует изрядных энергетических затрат: не так-то просто подавлять капризные требования могучей лимбической системы. И если у мозга нет ресурсов, он предпочитает отключить самоконтроль: в ситуации острого голода главное - выжить прямо сейчас, а уж потом, если это получится, можно заняться решением глобальных жизненных задач. Кроме того, мы рассмотрели гипотезу, что способность контролировать свои порывы не бесконечна. Как и любой энергозатратный процесс, усилия по сдерживанию себя утомляют, и, если силы окончательно иссякнут, демонстрировать чудеса самоконтроля будет невозможно. Кроме того, подавляя порывы сделать что-нибудь вредное, но приятное, мы не даем мозгу так нужную ему порцию нейромедиаторов. Если лишать мозг подпитки достаточно долго, дефицит достигнет критических значений, и вы сорветесь.

Совет № 1. Научитесь распознавать состояние глюкозного голодания

Разным людям требуется разное время, чтобы загнать мозг в состояние острого голода. Как мы обсуждали в главе 2, это зависит как от общих особенностей метаболизма глюкозы, так и конкретно от способностей мозга «высасывать» сахар из общего кровотока. Но признаки глюкозного голодания у всех более или менее одинаковы. Самые очевидные из них - бурчание в желудке и сосание под ложечкой. Это, так сказать, фаза «предголода»: организм уже сообщает мозгу, что неплохо бы заправиться, но самоконтроль и прочие «необязательные» функции пока не отключены. Если человек не внял настойчивым требованиям поесть, мозг переходит в режим экономии. Типичные симптомы этой стадии: вы чувствуете слабость, может быть, даже головокружение, вам сложно сосредоточиться, пальцы дрожат, а ноги мерзнут, пробивает холодный пот, иногда подташнивает. Некоторые из этих реакций неспецифичны и объясняются тем, что мозгу не хватает топлива для их регуляции. Но часть неприятных симптомов - «прицельный» ответ мозга на голодание: в разных его зонах, включая такие важные для самоконтроля области, как миндалина и гипоталамус, находятся особые нейроны-сенсоры, которые градуально уменьшают или увеличивают свою активность в зависимости от концентрации глюкозы. Но главный для нас признак того, что мозг недополучает глюкозы, - эмоциональная нестабильность. Форумы, где общаются люди, страдающие диабетом, полны историй о том, как обычно спокойные и неконфликтные мужчины и женщины вдруг становятся агрессивными и срываются на близких, а потом обнаруживают, что сахар в крови упал ниже критического значения. Ничего удивительного здесь нет: без глюкозы мозг сокращает питание префронтальной коры, и вся власть переходит более древней лимбической системе. Она миллионы лет верой и правдой служила животным и спасала их от смерти, поэтому в экстренных ситуациях организм поддерживает именно ее, а не сомнительную новую кору. Отсюда логично вытекает следующий совет.

Совет № 2. Не принимайте ответственных решений, если вы голодны: в таком состоянии сложнее контролировать порывы

Когда вы много часов не ели, ваш мозг работает в аварийном режиме, даже если собственно голода вы не чувствуете. Можно даже сказать - особенно если вы не чувствуете голода. Одно из важнейших тревожных предупреждений - ощущение, что вы голодны, - отключается, когда дело совсем плохо. Например, если вы усиленно худеете к лету и уже неделю питаетесь исключительно минеральной водой. Или третий день разруливаете бесконечные косяки на важном мероприятии, которое организуете, и зашкаливающие адреналин и кортизол «забили» все базовые чувства и ощущения. В таком состоянии ваши решения будут в первую очередь определяться эмоциями. При этом «изнутри головы» вам будет казаться, что все в порядке, ну разве что окружающие сегодня ведут себя особенно надоедливо и раздражающе. Или наоборот - случайным образом все незнакомцы в баре оказываются как на подбор страшно интересными и сексуальными. Хотя важнейшая часть лимбической системы - миндалина - отвечает в первую очередь за негативные эмоции, вызванная голодом гиперчувствительность распространяется и на приятные переживания. Так что, если внезапно весь мир окрасился в черный или, наоборот, розовый цвет, а вам хочется, соответственно, злобно орать или плакать от счастья - насторожитесь. Вспомните, как давно вы ели, и если с последней трапезы прошло много часов, примите меры.

Совет № 3. Если вы ощущаете, что теряете самоконтроль из-за голода, - восполните запас глюкозы в крови

Если решать что-то важное нужно прямо сейчас - наплюйте на диеты и съешьте шоколадку, пончик, булочку, картошку, хлопья или жареные мюсли, выпейте большой стакан сладкой газировки или просто разгрызите пару-тройку кубиков рафинада. Ищите продукты, в которых много быстрых углеводов: они моментально дают мозгу глюкозную подпитку, и он включит обратно ресурсоемкую ПФК. А вот идея выпить кофейку, наоборот, не слишком хороша. Как вы помните из главы 4, кофеин продлевает эффекты, которые оказывает на мозг адреналин, не давая клеткам разрушать вещество под названием цАМФ - оно передает соседним нейронам адреналиновый сигнал. А чем больше цАМФ в системе поощрения, тем сильнее она требует впрыска дофамина - так что если вы и так едва сдерживались, чтобы не согласиться на недвусмысленное предложение нового знакомого из бара, то после чашечки кофе сделаете это с большей вероятностью. Кроме того, передоз кофеина, особенно на голодный желудок, чреват такими неприятными вещами, как усиленное сердцебиение, головокружение и тошнота. Но слишком часто есть быстрые углеводы вредно - они выводят из строя глюкозный метаболизм и, кроме того, на них легко «подсесть». Так что шоколадки и прочие булочки из предыдущего абзаца - это именно экстренные меры, а не регулярный сценарий. Если важные события, которые требуют самоконтроля, не происходят немедленно, а намечаются, скажем, через час - подготовьтесь заранее и съешьте блюдо из медленных углеводов. Такие продукты содержат глюкозу, связанную в длинные полимеры, и организму нужно время, чтобы расщепить их. Поэтому глюкоза попадает в кровь постепенно, с более или менее постоянной скоростью. Медленные углеводы не дают глюкозного пика, который крайне вреден для организма (хотя и может спасти вас в критической ситуации). Такая еда обеспечивает длительное и постоянное снабжение мозга сахаром, так что после «правильного» обеда вы точно обезопасите себя от одной из причин срывов самоконтроля. Узнать блюда с медленными углеводами просто - это типичный гарнир к «столовскому» второму: гречневая каша, рис, перловка, овсянка, кукурузная и ячневая каши, фасоль, нут или чечевица. Макароны тоже подойдут, но важно, чтобы они были из твердых сортов пшеницы.

На голодный желудок сложнее принимать взвешенные решения, особенно те, которые требуют компромисса, т.е. самоконтроля с вашей стороны. Переговоры - это всегда компромисс. Нередко их приходится вести с не слишком приятными людьми, и успех дела во многом зависит от того, сможете ли вы удержаться и не сказать им, что на самом деле думаете. Так что позаботьтесь об источнике быстрых и медленных углеводов или назначьте переговоры в кафе.

Совет № 3.2. Не принимайте финансовых решений на голодный желудок и сразу после обеда - ждите, пока пройдет час после еды

Особенно если у вас лишний вес. Если мозг недополучает глюкозы, человек начинает хуже контролировать себя - в том числе и при решении финансовых вопросов. Ученые специально проверяли это и выяснили, что голодные люди склонны выбирать более привлекательные предложения, пусть и связанные с повышенным риском. После еды человек склоняется к менее прибыльным, зато безопасным финансовым стратегиям. При этом стабильный результат достигался только через час после перекуса: сразу после еды люди вели себя по-разному в зависимости от того, сколько в их крови лептина - гормона сытости. Если гормона было много, то, закончив дожевывать последний кусок, человек принимал более рискованные решения, чем на голодный желудок. У людей с низким базовым уровнем лептина склонность к риску падала независимо от того, как давно они ели. Высокий уровень лептина типичен для людей с большими значениями ИМТ - вероятно, это вторичное нарушение, так как сам по себе лептин подавляет аппетит. Авторы описанного выше исследования связывают внезапную любовь к риску не конкретно с лептином, а с общими неполадками в выработке контролирующих пищевое поведение гормонов у полных людей. Повышение базового уровня лептина - просто удобный маркер таких нарушений. А вот второй важнейший «пищевой» гормон - грелин - прямо влияет на ключевые для самоконтроля зоны мозга, связываясь с расположенными в них рецепторами. Рецепторов к грелину много в гипоталамусе и вентральной области покрышки - главной мозговой фабрике дофамина. В норме еда подавляет выработку грелина, но у людей с лишним весом этот процесс нарушен, поэтому умиротворяющий эффект пищи запаздывает. При этом ее вид и запах дополнительно раззадоривают лимбическую систему - при такой массированной атаке сложно остаться благоразумным. Так что не назначайте важное «денежное» совещание сразу после обеда.

Совет № 3.3. Если у вас случилось горе или очень серьезная неприятность - заставляйте себя есть

Когда происходит что-то по-настоящему плохое, многие люди совсем перестают есть. Но именно в таких ситуациях обязательно нужно помогать мозгу. Да, стресс от происходящего супом или бутербродом с сыром вы не снимете, но, по крайней мере, обеспечите мозг пищей, чтобы он не отключал так необходимую в тяжелой жизненной ситуации префронтальную кору. Она и без того «притушена» мощным стрессовым ответом, поэтому не подавляйте ее еще больше: в таком состоянии легко наделать глупостей и усугубить положение.

Совет № 4. Избегайте сверхжестких диет: из-за недостатка глюкозы мозг рано или поздно сдастся, и вы сорветесь

Парадоксально (на самом деле нет), но люди, которые особенно жестко ограничивают себя в еде, срываются и набирают килограммы чаще более умеренных худеющих и даже чаще тех, кто вовсе не сидит на диете. В постоянных провалах любителей экстремальных диет нет ничего удивительного: хронически недополучающий глюкозы мозг все время держит ПФК «притушенной». Итог - ослабленный самоконтроль и слишком эмоциональное отношение ко всему, и особенно к тому, чего худеющие стремятся избегать, т.е. к еде. Но истязающие себя драконовскими пищевыми ограничениями страстно желают не только жареной картошки. Пытаясь понять, когда люди чаще всего изменяют партнерам, ученые выяснили, что походы «налево» нередко происходят именно тогда, когда человек сидит на диете. И дело здесь не только в хронической нехватке глюкозы. Постоянно отказываясь от еды, мозг тратит очень много сил - в терминах Роя Баумейстера и сторонников его гипотезы, он истощает ресурс самоконтроля. Хотя с этой гипотезой согласны не все, тот факт, что жесткие ограничения в еде (или других любимых удовольствиях) приводят к срывам, так и не был оспорен. Тем более что у него есть правдоподобное объяснение: чем дольше мы лишаем себя удовольствий, тем сильнее дофаминовый «зуд». Отсюда вытекает следующий подсовет.

Совет № 4.1. Сидя на диете, не допускайте острого чувства голода, особенно по вечерам

Вечером не оставайтесь совсем голодными: будет трудно удержаться от печеньки - ведь запасы самоконтроля и так почти выбраны. Лучше съешьте что-нибудь углеводное, но не слишком калорийное, например гречку, бурый рис или кусок цельнозернового хлеба. Восполнив запас глюкозы и сняв «зуд» дофамина, вы с большей вероятностью ляжете спать, не опустошив холодильник. Впрочем, есть и другие способы удовлетворить страдающую лимбическую систему - им посвящен совет № 2 к главе 4.

Ирина Якутенко

Воля и самоконтроль: Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами

Научные редакторы Светлана Боринская, д-р биол. наук; Александр Поддьяков, д-р психол. наук

Редактор Полина Суворова

Иллюстрации Олега Добровольского

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры М. Миловидова, С. Чупахина, Е. Чудинова

Компьютерная верстка А. Фоминов

Оформление обложки и макет Андрей Бондаренко

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

Серию PRIMUS составят дебютные просветительские книги ученых и научных журналистов.

Серия появилась благодаря совместной инициативе "Книжных проектов Дмитрия Зимина" и фонда "Эволюция" и издается при их поддержке.

Это межиздательский проект: книги серии будут выходить в разных издательствах, но в едином оформлении.

На данный момент в проекте участвуют два издательства, наиболее активно выпускающих научно-популярную литературу: CORPUS и АЛЬПИНА НОН-ФИКШН.

Посвящается моему мужу, без чьей поддержки у меня бы в жизни не хватило силы воли написать книгу о силе воли

Главный критерий успеха

Используя всего две зефирины, можно понять, ждет ли ребенка успех в жизни

Представьте: 1960-е годы, знаменитый Стэнфордский университет и уютный детский садик для детей его сотрудников. В одной из комнат стоит стол, на нем лежит зефирка-маршмеллоу – та самая, которую в Америке принято макать в какао и нагревать на палочке над костром. На зефиринку не отрываясь смотрит маленький мальчик. Он зажмуривает глаза, потом открывает их, закрывает лицо руками, вертится на стуле, пинает его ногой. Не в силах противостоять соблазну, малыш слезает на пол и отворачивается от стола, потом вновь подходит к нему, берет зефиринку в руки, нюхает ее и даже облизывает – но потом вновь ме-е-е-едленно кладет на стол. В нечеловеческих муках тянутся 20 минут, в комнату входит молодой, но уже лысеющий худощавый мужчина и протягивает мальчику вторую зефирку. Ребенок хватает обе и немедленно запихивает в рот.

Стойкий малыш – один из немногих, кому удалось пройти "зефирный тест", который сегодня заслуженно считается классикой психологии. Показательный опыт в 1960-е годы придумал стэнфордский психолог Уолтер Мишел – как раз он вручил мальчику бонусную зефирину. Всего Мишел проверил более 600 малышей, и в каждой серии опытов всегда получался один и тот же результат: двое из троих детей не могли побороть искушение и съедали лежащую перед ними вкусняшку, хотя прекрасно слышали, что дядя-ученый скоро вернется и в награду за терпение принесет вторую зефирку.

"Зефирный" тест замечателен не только изощренным издевательством над детьми – обязательно найдите в интернете видео, где его повторяют на современных малышах. Главное открытие, к которому привел знаменитый эксперимент, было сделано через 20 лет, когда участники опытов в стэнфордском садике выросли. Мишел отыскал повзрослевших малышей и разузнал, как сложилась их жизнь. Выяснилось, что те 33 %, кто смог удержаться от искушения, куда более успешны, чем две трети поддавшихся ему. Стойкие дети лучше учились в школе и университете, умели долго работать, не отвлекаясь, и набирали больше баллов в многочисленных тестах, которыми изобилует западная система образования. Даже индекс массы тела (ИМТ) – главный показатель лишнего веса – у тех, кто справился с "зефирным тестом", был заметно меньше!

Эти данные вызвали большой переполох среди коллег Мишела. Дело в том, что ученые очень давно ищут критерий, который мог бы предсказать, насколько успешным в жизни будет тот или иной человек. Психологи перебрали массу вариантов, начиная от интеллекта и заканчивая внешностью, но ни один из них достоверно не коррелировал с тем, как многого добьется конкретный мальчик или девочка (информация к размышлению для тех, кто кичится своим IQ или недоволен отражением в зеркале). Работа Мишела дала ученым новую надежду: самоконтроль, он же сила воли, выглядел многообещающим кандидатом на роль того самого критерия.

Вдохновленные новой идеей (хотя новой она была только для ученых, остальное человечество давно в курсе, что сила воли – одно из важнейших качеств по жизни), ученые бросились проверять, на какие аспекты бытия больше всего влияет способность к самоконтролю – или ее отсутствие. И выявили массу интересных фактов {1}. Помимо совсем очевидных вроде повышенного риска пристраститься к сигаретам, стать алкоголиком, наркоманом или переспать с незнакомцем без презерватива, оказалось, что люди с низким самоконтролем чаще страдают от ожирения и сопутствующего ему диабета второго типа и попадают в больницы с травмами. Они с куда большей вероятностью, чем волевые сограждане, становятся преступниками или проявляют жестокость в быту.

В 2010 году большой коллектив исследователей из разных стран представил итоги 32-летнего наблюдения за тысячью детей, из которого следовал все тот же неутешительный вывод: люди, которые не в состоянии контролировать свои порывы, в целом куда хуже справляются с этой жизнью. Подростками они чаще вылетают из школы, начинают курить и беременеют. Став взрослыми, "рабы зефира" влезают в долги и берут ненужные кредиты вместо того, чтобы откладывать деньги или инвестировать их в акции и недвижимость, чаще цепляют половые инфекции, не следят за состоянием зубов и набирают лишние килограммы {2}. Даже разводятся люди со слабым самоконтролем намного чаще, чем их стойкие к эмоциональным порывам товарищи {3}. Эти данные еще сильнее подтачивают и без того разваливающийся миф о "второй половинке" и доказывают, что секрет долгой семейной жизни вовсе не в идеальном совпадении характеров супругов.

Безволие можно разделить на несколько составляющих

Прежде чем мы двинемся дальше и разберем, почему одним людям лучше, чем другим, удается контролировать свои порывы, необходимо определиться с терминами. Слова вроде "силы воли" или "самоконтроля" более или менее понятны, но все же допускают разные трактовки. Если мы хотим как следует разобраться в вопросе, хорошо бы поточнее определить, о чем, собственно, идет речь. Ученые не могут исследовать что-то "в общем": результаты таких работ невозможно ни проверить, ни повторить. По этой причине специалисты разбивают сложные поведенческие характеристики вроде безволия на отдельные составляющие, которые можно изучить в лаборатории, используя универсальные критерии. Если у человека обнаруживается какая-либо из таких составляющих, это не означает, что он всегда будет поддаваться сиюминутным порывам, забывая о долгосрочных целях. Но шансы, что, столкнувшись с искушением, такой человек не сможет противиться ему, повышаются. А уж если в его характере есть сразу несколько таких маленьких маркеров безволия, то, скорее всего, он будет капитулировать перед соблазнами гораздо чаще, чем побеждать их.

Импульсивность – одна из главных причин всех остальных проблем с самоконтролем

Пожалуй, самая важная поведенческая особенность, которая увеличивает вероятность проблем с самоконтролем практически в любых сферах жизни, – импульсивность. У этой черты есть много определений, но лучше всех отражает суть вот такое: импульсивность – предрасположенность человека к быстрым, не запланированным заранее реакциям на внешние или внутренние стимулы без учета негативных последствий таких реакций {4}. Это определение отлично описывает любые проблемы с самоконтролем. Шел мимо "Макдоналдса", увидел рекламу картошки фри, зашел внутрь и съел большую порцию (с сырным соусом), хотя сто раз обещал себе придерживаться здоровой диеты, – годится. Сел готовиться к завтрашнему выступлению на собрании, через полчаса решил отдохнуть и пять минут почитать "ВКонтакте", просидел в соцсетях до трех утра и в итоге ничего не сделал – годится. Решил наконец-то выучить английский, записался на курсы, но ни разу не выполнил домашнее задание, потому что все время находились более важные дела, – годится. И так далее. В лабораторных тестах более импульсивные добровольцы чаще выбирают действие, которое дает скромную награду, зато немедленно, отклоняя предложения, обещающие бо́льшую награду, но потом {5}. Короче, импульсивность – надежная гарантия провала "зефирного теста".

Научные редакторы Светлана Боринская, д-р биол. наук; Александр Поддьяков, д-р психол. наук

Редактор Полина Суворова

Иллюстрации Олега Добровольского

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры М. Миловидова, С. Чупахина, Е. Чудинова

Компьютерная верстка А. Фоминов

Оформление обложки и макет Андрей Бондаренко

Серию PRIMUS составят дебютные просветительские книги ученых и научных журналистов.

Это межиздательский проект: книги серии будут выходить в разных издательствах, но в едином оформлении.

Посвящается моему мужу, без чьей поддержки у меня бы в жизни не хватило силы воли написать книгу о силе воли

Главный критерий успеха

Используя всего две зефирины, можно понять, ждет ли ребенка успех в жизни

Безволие можно разделить на несколько составляющих

В последние десятилетия в нейробиологии произошел настоящий взрыв: начала бурно исследоваться та часть человеческой психики, которая считалась принципиально непознаваемой. Склонность к альтруистичному либо эгоистичному поведению, эмпатия, жажда новизны- все эти понятия, которые было принято считать свойствами души, то есть, некой неподдающейся исследованиям субстанции, неожиданно оказались имеющими материальную основу. Представляете, они оставляют «молекулярный след» в организме! А еще, подумать только, они могут кодироваться какими-то генами! То есть, их можно исследовать теми же методами, которыми исследуется цвет волос и глаз, нарушения обмена веществ и прочие «материальные» свойства человека. Обобщению большого пласта подобных исследований, посвященных одному-единственному свойству психики - так называемой «силе воле» - и посвящена первая книга научной журналистки Ирины Якутенко. Так вышло, что эта книга заинтересовала сразу двух наших рецензентов. Их мнения о ней мы и предлагаем вашему вниманию.

Рецензия Дмитрия Лебедева

Воля, то есть способность человека действовать наперекор обстоятельствам, во все времена считалась одной из ключевых черт характера. Развитие нейробиологии и молекулярной генетики заставляет по-новому взглянуть на это древнее понятие. Всё очевиднее, что основные характеристики нашей личности образуются как сложнейший сплав генотипа и условий среды. Так какие же генные варианты отвечают за такие черты как воля и способность к самоконтролю? Где проходит граница свободы нашего выбора и начинается суровый приговор генома? Насколько мы можем корректировать эти качества, получив в нагрузку неудачные гены?

Именно на эти вопросы пытается дать ответ книга Ирины Якутенко - « », вышедшая на днях в издательстве «Альпина нон-фикшн». Её автор - известный научный журналист и популяризатор Ирина Якутенко. Многим читателям Ирина также может быть знакома как редактор портала Чердак и руководитель отдела науки журнала «Вокруг света» . Несмотря на внушительный журналистский опыт и прекрасный естественно-научный бэкграунд (Ирина - выпускник кафедры молекулярной биологии биофака МГУ), «Воля и самоконтроль» - первый литературный опыт автора в тяжеловесном, книжном формате.

Книга получилась довольно обстоятельной, как по объёму - более 450 страниц текста, - так и по содержанию. Основная цель книги - показать читателю, как генетические предпосылки и объективные физиолого-биохимические параметры (например, уровень сахара в крови) влияют на нашу способность к самоконтролю и принятию взвешенных решений, и предложить варианты, что можно сделать, если слабая воля и склонность к необдуманным поступкам не позволяют осуществиться вашим планам по саморазвитию. Но главная ценность «Воли и самоконтроля» в том, что эту популярную тему впервые подробно разобрали с точки зрения строгой науки. И глубина её раскрытия приятно удивляет.

Книга состоит из нескольких глав. В первой подробно разбирается, почему именно способность к самоконтролю является одной из главных черт, определяющих жизненный успех человека. Вторая глава повествует о концепции силы воли как ограниченного ресурса (по этой концепции, сила воли ведет себя как сахар в крови: запас ее конечен, и, растратив, его придется восстанавливать), не забывая при этом упомянуть альтернативные гипотезы и дать (для далёкого от естественных наук читателя) краткий экскурс в суть научного метода познания. В следующих трёх главах последовательно разбирается влияние на силу воли особенностей строения мозга, характера вашего набора генов, и, наконец, особенностей среды и их многочисленных связей с генотипом. Эта глава особенно выделяется своей подробностью. Наконец, в завершении нас ждёт развёрнутый ряд ненавязчивых советов и размышлений о том, что можно сделать, если ваши способности к самоконтролю вас категорически не устраивают. Каждая глава сопровождается объёмным списком литературы, что особенно приятно сердцу читателя с биологическим образованием.

Вообще, если вас всегда интересовали вопросы свободы воли и генетического предопределения нашего характера и судьбы, книга даст богатый материал для размышлений. В ней перечислены десятки генов, отдельные вариации которых неплохо коррелируют с определёнными склонностями своих носителей. Но вместе с тем, приводится множество случаев, когда условия жизни, воспитания или просто неведомые и неучитываемые в психологии факторы вероломно нарушают эти закономерности даже в парах близнецов, имеющих по определению идентичные геномы. Так что «Воля и самоконтроль» не раз напомнит вам, что молодая психогенетика - одна из самых сложных и запутанных наук о человеке, а её предсказания не всегда стоит принимать близко к сердцу.

«Волю и самоконтроль» очень хочется сравнить с «Кто бы мог подумать! » Аси Казанцевой. Действительно, набор тем двух книг очень похож - оба автора рассказывают об нейробиологических и генетических истоках особенностей нашего поведения. Да и круг читателей двух авторов будет в достаточной степени пресекаться. Однако на этом сходство заканчивается. Первая книга Казанцевой написана исключительно легко и хорошо читается просто для удовольствия. По сути, это - умное и качественное развлекательное чтиво. Её основной посыл прост: «Смотрите - нейронауки, это прикольно!» Книга Ирины Якутенко написана в несколько более серьёзной манере и читается сложнее, но, одновременно, она более идейна. Книга даёт ответы на конкретные вопросы о природе нашей воли и ненавязчиво предлагает научно-обоснованные пути решения проблем самоконтроля. Само собой, это несколько сужает её аудиторию, одновременно наполняя книгу бoльшим смыслом для целевых читателей.

Честно говоря, в книге есть места, в которых человек без естественнонаучной закалки может временно забуксовать в хитросплетениях названий генов и отделов мозга. Но такие фрагменты - скорее исключение, чем правило. В остальном - язык довольно доступен. А для далёких от науки читателей есть несколько вставок, знакомящих их с основами научного мировоззрения. Из похожих человеколюбивых целей суховатый научный рассказ щедро разбавляется психологическими тестами, живыми описаниями экспериментов и примечательными клиническими случаями. Всё это добавляет разнообразия, хотя делает книгу немного пёстрой по форме.

Запомнились описания некоторых простых, но показательных психологических экспериментов. Например известный опыт с зефирками и малышами, результаты которого неплохо выявляют способности ребёнка к самоконтролю и, как оказалось, способны в какой-то степени предсказать его жизненные успехи в будущем. Вообще, описание таких опытов кажется очень сильным авторским ходом - у читателя тут же возникает дикий соблазн воспроизвести их дома. Так что не удивлюсь, если именно этой книге ваши будущие или уже существующие дети будут обязаны непростым выбором между одной зефиркой сейчас или двумя потом:

Представьте: 1960-е годы, знаменитый Стэнфордский университет и уютный детский садик для детей его сотрудников. В одной из комнат стоит стол, на нем лежит зефирка-маршмеллоу - та самая, которую в Америке принято макать в какао и нагревать на палочке над костром. На зефиринку не отрываясь смотрит маленький мальчик. Он зажмуривает глаза, потом открывает их, закрывает лицо руками, вертится на стуле, пинает его ногой. Не в силах противостоять соблазну, малыш слезает на пол и отворачивается от стола, потом вновь подходит к нему, берет зефиринку в руки, нюхает ее и даже облизывает - но потом вновь ме-е-е-едленно кладет на стол. В нечеловеческих муках тянутся 20 минут, в комнату входит молодой, но уже лысеющий худощавый мужчина и протягивает мальчику вторую зефирку. Ребенок хватает обе и немедленно запихивает в рот.
Ирина Якутенко, «Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами »

Что же, автору «Воли и самоконтроля» удалось совместить в одной книге популярную, если не сказать - попсовую - тему с глубоким, качественным, пусть и несколько разнородным содержимым. Это сочетание абсолютно нетипично для современного российского рынка научно-популярной литературы. Однако это же является сильной стороной книги и наверняка привлечёт к ней свою аудиторию.

Если вы читаете литературу по саморазвитию, вас интересует рациональный научнообоснованный контроль своего состояния, и одновременно вас трясёт от псевдоинтеллектуальных откровений новоявленных «биохакеров» - бегите и покупайте эту книгу, она строго для вас.

Если же вы обременены профильным лайф-сайнсовым образованием, либо являетесь матёрым знатоком научпопа - книга вряд ли станет для вас откровением, но некоторые места наверняка покажутся вам любопытными.

Рецензия Елены Беловой

Еще совсем недавно люди только начинали задумываться о том, как соотносятся между собой различные отделы мозга, высказывая гипотезы о роли того или иного отдела. Большая часть таких открытий была основана на изучении мозга людей с повреждениями конкретных отделов, которые приводили к серьезным нарушениям поведения или утрате важнейших психических функций. По мере накопления знаний и усовершенствования инструментов для научных исследований ученые начали подбираться к гораздо более сложно и тонко устроенным особенностям психики - например, к тому, как на нейробиологическом уровне устроены воля и самоконтроль.

Можно сказать, что Ирина Якутенко написала книжку для себя. Автор признается, что и сама испытывает нешуточные проблемы с волевыми качествами и набирает очень высокий балл по шкале импульсивности - а импульсивным людям намного сложнее сдерживать свои порывы и придерживаться принятых решений на перспективу. Думаю, такой шкурный интерес служит хорошим фундаментом для написания научно-популярной книги; щепетильно и дотошно разобраться можно только в той проблеме, которая тебя искренне волнует и задевает за живое.

Другое дело, что чем сложнее объект исследования (а такие тонкие психические процессы как самоконтроль или импульсивность безусловно относятся к очень комплексным явлениям, на которые может влиять тысяча мелочей - это каждый знает на собственном опыте), тем сложнее решить такую задачу. Даже достаточно «простые» и очевидные процессы (например, движения) обеспечиваются множеством нейробиологических механизмов на уровне генов, отдельных нейронов, нейронных ядер и связей между отделами мозга. В случае с волей и самоконтролем непросто даже оценить выраженность тех или иных аспектов волевых качеств. И это только первый уровень проблем. Следующая непростая задача - смоделировать эксперимент, который бы оценивал различия в способности себя контролировать и одновременно позволял изучать устройство и работу мозга добровольцев, а затем обосновать, что в данном случае исследователи оценивают волевые качества волонтеров, а не что-то еще (не так-то просто изучать влияние соблазнов на поведение добровольцев, когда они лежат в томографе).

В современном мире с его сложной структурой и огромным количеством социальных взаимодействий необходимость сдерживать эмоции нужна как воздух. Доисторические пещеры не отличались простором, так что даже самым заядлым мизантропам приходилось скрывать ненависть максимум к паре десятков других кроманьонцев своего племени. На случай, если сдержать чувства не получалось, у наших предков были каменные топоры. Сегодня мы ежедневно встречаем больше людей, чем древний Homo sapiens за всю жизнь. И частенько эти встречи приносят нам мало радости - например, свидания с сотней других пассажиров в метро в час пик или вынужденно тесные посиделки в коридоре поликлиники. Каменный топор, возможно, сгладил бы неудовольствие от давки и испорченных ботинок, но в XXI веке так решать вопросы не принято. Поэтому мы сквозь зубы бурчим здоровяку, который посчитал, что удобнее всего ехать в автобусе, улегшись на вас: «Извините, не могли бы вы подвинуться?» - и истощаем, истощаем наш бесценный ресурс самоконтроля. В итоге к моменту, когда нужно идти к начальству, чтобы обсудить повышение, внутри все готово взорваться от любой мелочи.
Ирина Якутенко, «Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами »

Автор посвятила каждому уровню рассмотрения проблемы по отдельному разделу. В первой части Ирина Якутенко рассматривает, как разные ученые подходят к проблеме самоконтроля, какие особенности есть у слабовольных людей, какие условия влияют на способность себя контролировать, можно ли говорить о том, что сила воли - это качество характера или это скорее «исчерпаемый ресурс», что-то вроде ограниченного запаса сил, чтобы сдерживать свои порывы. Затем идет обзор отделов мозга, которые наиболее активно участвуют в процессе принятия решений в пользу импульсивного поступка или «дисциплины»: как в нашем мозге зарождаются желания, оценивается их значимость и происходит выбор при остром конфликте между сиюминутным порывом (съесть шоколадку) и долговременными целями (похудеть к лету). В этом же разделе обсуждаются нейромедиаторы, для которых показана связь с процессами принятия импульсивных или волевых решений.

Следующий раздел книги посвящен генам, влияющим на волевые качества или импульсивность. Тут, как мне кажется, задача была слишком уж сложной, а уровень рассмотрения проблемы уже достаточно далек от высших психических функций - во всяком случае, ясности читателю после его прочтения вряд ли прибавится. Автор приводит тщательный и обстоятельный разбор научных статей о связи аллелей различных генов со способностью сдерживать себя в тех или иных ситуациях; однако для некоторых из этих генов нет даже понимания, как работает их продукты, не говоря уже о том, как эта работа связана с неспособностью держать данное себе обещание. Понятно, что гены простые, а поведение сложное: и неясно, можно ли вообще отделить влияние генов на самоконтроль от других эффектов этого гена (особенно если они неизвестны или плохо изучены). Кроме того, каждый из генов работает под влиянием множества других генов, белков и факторов среды, поэтому эффекты статистические (а это значит, что все выводы относительно конкретного человека, даже если он носитель «плохих» аллелей - вероятностные). Не вполне ясно, что делать с приведенными фактами (даже если читатель прошел генетическое тестирование и знает свои аллели) - поменять их все равно невозможно, учесть или скомпенсировать их в своем поведении не получится без достоверного знания механизма работы, а справка о том, что человек безвольная тряпка по причине «плохих» аллелей вряд ли решит его проблемы и прибавит ему личного счастья:-)

Несдержанность при столкновении с соблазнами и неумение контролировать свои порывы в течение длительного времени определяются не только тем, как синтезируется дофамин, но и тем, как он разрушается. Главный ответственный за уничтожение нейромедиатора в нашем мозгу - фермент под названием катехол-О-метилтрансфераза или сокращенно COMT. Он разрушает дофамин и различные его производные вроде адреналина и норадреналина (в организме оба эти вещества синтезируются из дофамина). COMT работает по всему мозгу, но особенно он важен в префронтальной коре. В этом регионе нет фермента DAT - транспортера, который убирает дофамин из щели между нейронами и возвращает обратно в клетки, которые выделили нейромедиатор. В итоге в ПФК COMT становится главным ответственным за своевременное очищение межнейронного пространства от «отработавшего» дофамина. Если вовремя не убирать нейромедиатор, тонко настроенная система, которая регулирует его выброс, портится.
У людей встречаются два варианта фермента COMT: у одного на 158-м месте стоит аминокислота валин, а у другого - метионин. В гене, кодирующем COMT, у валинового варианта (он более древний) стоит гуанин, а у возникшего позже метионинового - аденин. Разница в одну аминокислоту сказывается на работе фермента драматически: метиониновая версия гораздо менее стабильна, она быстро выходит из строя, так что итоговая активность оказывается в два-три раза ниже, чем у валинового варианта. Иными словами, у носителей этой версии гена COMT, особенно если она на обеих хромосомах, в префронтальной коре между нейронами всегда больше дофамина, чем у обладателей генов валиновой разновидности. Носители метионинового варианта легче переключаются с одной задачи на другую, но им сложнее сдерживать свои порывы, чем обладателям более активной валиновой версии. Зато мозг последних лучше подавляет побочные желания и способен дольше фиксироваться на одной задаче. Соответственно, люди с одной или двумя метиониновыми версиями более импульсивны, чем обладатели валиновой разновидности COMT. При этом есть данные, что в целом уровень исполнительных функций мозга у людей с постоянно высоким уровнем дофамина в межнейронном пространстве выше .
Ирина Якутенко, «Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами »

Пожалуй, самое ценное в книге - это тесты в начале, которые помогут читателю оценить свою импульсивность более точно, и советы о том, какие подходы могут если не решить, то облегчить положение вещей, приведенные в самом конце. На мой вкус, можно было бы не делить советы по главам, а разбить на ситуативные и глобальные, тем более что все они касаются каких-то поведенческих стратегий (по крайней мере, пока не изобрели новых методов лечения безволия - возможно, в будущем такие появятся).

Книга представляет собой объемное всестороннее исследование наших сегодняшних знаний и представлений о вопросах, касающихся воли и самоконтроля. Мне кажется, не так уж важно, врожденные или приобретенные факторы мешают себя контролировать именно вам, если они вам действительно мешают. Разное поведение обусловливается разной активностью в разных отделах, которые сформировались на основе разных геномов и в разных условиях. Можно конечно заключить, что «это не я, это все мой мозг», но, как показывает в своей книге Майкл Газзанига ( не так давно), это все равно не освобождает человека от ответственности за себя, свое поведение и свое будущее. Не важно, как появились ваши проблемы с самоконтролем - понятно, что если они есть, мозги у вас работают не так, как нужно вам. По какой бы причине это не происходило, самый правильный совет - перепробовать советы для людей с подобными проблемами, и подобрать наиболее эффективные именно для вас. А вот уже для разработки эффективных методик следует изучать мозг людей и проводить все те хитроумные тесты, о которых идет речь в книге Ирины Якутенко.

В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится Ирина Якутенко - молекулярный биолог и научный журналист. Ирина работала научным редактором «Ленты.ру», руководила отделом науки «Вокруг света» и была выпускающим редактором «ТАСС: Наука» («Чердак»). Кроме того, она основала популяризаторское агентство «Чайник Рассела».

Ирина Якутенко

научный журналист

Одна из книг, которая мне страшно нравилась в детстве, - сборник «Физики шутят» 1966 года

Книжных шкафов, набитых снизу доверху, как дома у родителей, у меня сейчас нет - отсутствие постоянной библиотеки связано и с кочевым образом жизни, и с тем, что многое я читаю в электронном виде. Сейчас я читаю в основном нон-фикшн - это всегда доступный и актуальный источник знаний, чтобы понять, как сейчас обстоят дела в той или иной области науки. Это чтение не только удовольствие - полученные знания необходимы мне для работы, так что у меня удачно получается совмещать приятное с полезным.

Я типичный ребёнок из семьи советской технической интеллигенции. Папа - физик, мама - инженер. Знакомые и друзья семьи - учёные, инженеры и работающие где-то на стыке - обсуждали не Ахматову и «Новый мир», а научные вопросы (ну и политику, конечно, но это другая история). Ум и эрудиция всегда были в приоритете: мало знать было стыдно по умолчанию.

Одна из книг, которую я прочла довольно рано и которая мне страшно нравилась, - это сборник «Физики шутят» 1966 года: юмористические зарисовки о быте и нравах учёных. Это такая типичная гиковская книжка для посвящённых: человек со стороны, скорее всего, вообще не поймёт, что тут смешного, но ребёнок из семьи учёных из таких книг впитывает дух этой среды. Не могу сказать, что книга перевернула мой мир, но она точно повлияла на моё мировоззрение: мне заочно ужасно нравились авторы и учёные вообще, их ход мыслей и внутренние шутки для своих.

Я с детства точно знала, что буду учиться только в МГУ, и нигде больше, а вот факультет выбирала, скорее, методом исключения - отбрасывая те, где учиться не хочу. В итоге выбрала биофак, а позже, уже более осознанно, и специальность - молекулярную биологию. Несмотря на то, что биофаку не хватает актуальности - нет курсов, которые рассказывали бы, как выглядит и что делает наука сегодня, - он даёт целостное представление об окружающем мире: нам преподавали не только биологию, но и химию всех видов, и физику, и математику. В итоге у выпускников широкий кругозор, они не подобные флюсу узкие специалисты, заточенные под кафедральную специальность, а люди, в общих чертах понимающие, как устроен мир на самых разных уровнях: от молекул до классов живых существ. Курсе на третьем мне стало понятно, что я не хочу быть учёным, хотя с наукой у меня всё получалось. Просто учёные занимаются тем, что глубоко копают одну маленькую штучку: берут узкую тему и всё про неё выясняют, а мне по складу характера это не близко.

Научной журналистикой я начала заниматься спонтанно девять лет назад, когда пришла в «Ленту.ру» новостным редактором. Примерно на вторую неделю стало ясно, что глупо не использовать по назначению тот багаж знаний, что у меня есть, и так я стала научным редактором. Чем больше я работала, тем больше мне открывалось, насколько удивителен и разнообразен научный мир - обо всех этих чудесах ни в школе, ни в университете почти никто не рассказывал. Мы учимся по программам в лучшем случае 20-летней давности, а то и полувековой, и актуальные чаяния науки остаются вне поля зрения. Нынешнее образование не даёт целостной картины мира, не говорит о том, какие направления сегодня самые актуальные, не рассказывает, куда движется прогресс. Чтобы оставаться в струе, я читаю очень много разного нон-фикшн. Сегодня качественный - и, что важно, хорошо переведённый - научпоп издают «Альпина нон-фикшн», Corpus, АСТ. Всегда хороший выбор - книги с шильдиком «Династии», их знаменитым деревом.

Моя профессия идеально соответствует устройству моего мозга: чтобы работать, мне нужно знать довольно много по самым разным областям, и при этом я всё время переключаюсь с темы на тему. Научный журналист должен уметь разбираться в сложных вопросах быстро - закопаться в источники на несколько месяцев, чтобы написать один хороший текст, в идеале, может, и правильно, но на практике не работает. Хотя бы потому, что все эти месяцы журналисту надо что-то есть, а желающих платить за ожидание не так уж много. Второе необходимое для человека, который пишет о науке, качество - умение рассказать о том, в чём он разобрался, так, чтобы всем остальным тоже стало интересно и жутко захотелось узнать, что же внутри у нейтронной звезды или почему у многоножек именно столько ног. Вот этот талант встречается гораздо реже.

Мой мозг устроен так, что у меня не очень хорошо развита эмоциональная сторона - не в последнюю очередь поэтому я и занимаюсь тем, чем занимаюсь. Я не назову вам книги, которые «перевернули мою жизнь», «перепахали сверху донизу», - их нет. Как нет и ответов на ваши вопросы «моя любимая книга». Художественная литература апеллирует в первую очередь к эмоциональной сфере, она, по Заболоцкому, заставляет душу трудиться, но мне каких-то сверхоткровений художественные книги не принесли. Хотя тех же «Отцов и детей» я и дочитывала, сидя на лавочке в метро - потому что не могла прерваться. Наверняка художественная литература (особенно пресловутая ВЛР - Великая Русская Литература, куда без неё) оказала на меня влияние, но это именно совокупный эффект, каких-то отдельных сверхважных для меня книг назвать не могу.

Сейчас меня куда больше интересуют тексты, которые показывают удивительное совершенство научной картины мира, её логику и красоту, когда все элементы переплетены и взаимосвязаны друг с другом.

Художественная литература даёт образный взгляд
на вещи, но не учит постигать действительность через науку

Аркадий и Борис Стругацкие

«Понедельник начинается в субботу»

Когда я была подростком, мне хотелось, чтобы моё будущее было похоже на мир «Понедельника…» Стругацких. Идеализированный научный институт, в котором наглухо замороченные люди сутками занимаются тем, что им интересно, выпивают литры кофе и бесконечно курят, пытаясь разрешить главные вопросы мироздания. Книга отлично легла на подростковые метания по поиску смысла жизни - с чем-чем, а с ним у героев проблем не было. А красавец-учёный Роман Ойра-Ойра стал первым литературным героем, по которому я вздыхала. Вместо Айвенго или Онегина.

Александр Солженицын

«Архипелаг ГУЛАГ»

Борис Гребенщиков, которого очень люблю, говорил (точнее, пел): «Есть книги для глаз и книги в форме пистолета». Большинство книг - для глаз, они могут быть живыми, занимательными, интригующими, но они проходят как бы по поверхности сознания. А есть книги, прочитав которые ты уже не будешь прежним. Читать «Архипелаг ГУЛАГ» я начала более или менее случайно - он был предзагружен в купленный ридер. Начав, остановиться не смогла.

Книга чудовищно написана: Солженицыну явно нужен редактор. Но её чтение - непередаваемый опыт. «Архипелаг…» берёт своим непомерным объёмом, это тот случай, когда количество переходит в качество. Ты читаешь, и на каждой странице ужас, он множится, множится, тебе кажется, что всё, хватит, больше уже быть не может, должен быть предел - а книга вываливает на тебя ещё и ещё, и предела нет.

Сегодня модно рассуждать о возвращении сталинизма, эффективности управления при Сталине: ну как же, поднял страну с колен, построил заводы, провёл электричество, научил страну читать, в конце концов. После «Архипелага ГУЛАГ» очевидна вся бессмысленность подобных разговоров: никаких оправданий тому, что творили с людьми в те годы, быть не может. Это становится настолько же естественным пониманием, как понимание, что утром встаёт солнце, зимой холодно, сахар сладкий. Если бы больше людей читали «Архипелаг…», возможно, и сейчас у нас всё было бы по-другому.

Не уверена, что эту книгу нужно включать в школьную программу - это, скорее, приведёт в тому, что большинство будет читать какое-нибудь краткое изложение и относиться к книге формально - а какое ещё может быть отношение после «разбора художественно-композиционного своеобразия» и «анализа духовных метаний главного героя»? Конечно, встречаются и хорошие учителя литературы, но будем реалистами - это, скорее, исключение. Так что это чтение должно быть частью семейной или общественной культуры.

Ричард Филлипс Фейнман

«Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»

Автобиография великого физика, лауреата Нобелевской премии Ричарда Фейнмана - лучший способ заразить читателей желанием связать свою жизнь с наукой. Фейнман - красавец, музыкант, остроумный, разносторонний, жизнелюбивый, бабник и ловелас - рассказывает, как учёный анализирует мир вокруг себя, как смотрит на происходящее. Но это не скучное и снобистское бу-бу-бу, а весёлые рассказы о глупости окружающей действительности и о нестандартном подходе к ней. Редкий шанс увидеть мир учёного изнутри, оценить блеск и игру ума.

У нас капитально недооценён такой жанр, как биографии и автобиографии учёных - а ведь это крайне полезные книги, которые показывают, как думают самые умные люди планеты. В школьной программе автобиографий, как и научпопа, нет вообще - только классика художественной литературы. Это большое упущение. Художественная литература даёт эмоциональный и образный взгляд на вещи, но ничего не говорит о научном подходе, не учит постигать действительность через науку. Особенно полезно знать об альтернативном взгляде на мир гуманитариям - научный подход к каждодневным выборам позволит не совершать ошибок, порой очень дорогостоящих.

Ещё одна классная автобиография - «Черты моей жизни» Циолковского - одарённого, но при этом одержимого и, в общем, безумного человека, мечтателя, который оказался провидцем.

Евгений Комаровский

«Здоровье ребёнка и здравый смысл его родственников»

Думаю, большинство родителей знают этого дядьку с усами. Комаровский - врач из Харькова, который написал крайне полезную книжку. Как обычно пишутся пособия для родителей? «Это надо, это не надо, поступайте так, делайте, как я говорю». Комаровский - приверженец научного подхода. Он объясняет, в чём причины тех или иных болезней, рассказывает, что такое вирусы и бактерии, как они попадают в организм, как развиваются и так далее. А отвечая на вечные, неизменно вызывающие баттхёрт вопросы в духе «До какого возраста кормить ребенка грудью?», опирается не на чьё-то гиперавторитетное мнение, а на эволюционные аргументы и здравый смысл.

Мне импонирует, когда автор не заявляет что-то, чему мы в срочном порядке должны верить, не ищет адептов своих теорий, а побуждает родителей задумываться и анализировать происходящее, опираясь на логику, а не на эмоции. Чтобы в трудной ситуации папа и мама не бежали в интернет за готовым рецептом (каким? От кого?), а попытались подумать и разобраться, в чём причина происходящего - когда это понимаешь, найти ответ на вопрос «что делать?» гораздо проще.

Юлия Гиппенрейтер

«Общаться с ребёнком. Как?
Продолжаем общаться с ребенком. Так?»

Гиппенрейтер полезно читать даже тем, кто только задумывается о детях. Книга учит понимать мотивы ребёнка, осознавать причины проблемного поведения. Первая эмоциональная реакция, как её называет психолог и нобелиат Канеман «горячая система» («Убила бы этого паршивца!»), чаще всего неправильна - её надо сдерживать и корректировать. Но просто так корректировать сложно - нужна подготовка. Эта книга даёт почву, опираясь на которую можно остановить себя и в острой ситуации вырулить в нужном направлении («Ага, то самое поведение, как там Гиппенрейтер писала, его причина такая-то, поэтому орать бесполезно, а нужно сделать то-то»). Гиппенрейтер описывает, как можно поступать, когда назревает очередной кризис - а в жизни с ребёнком их ой как много, - приводит возможные варианты поведения и, по сути, делает то же, что и Комаровский, - учит думать.

Елена Баканова

«Современные родители . Как мы на самом деле учим и воспитываем детей»

Это опять книга про родителей и детей и опять про необходимость думать - на этот раз не только в конкретных ситуациях, но и в целом о том, каково это - быть ребёнком в сегодняшнем мире. Впервые в истории человечества мы оказались в ситуации, когда у родителей, живущих отдельно от прочих родственников, чаще всего один ребёнок, на котором сосредоточено всё внимание. Ещё пару поколений назад не было ни подавляющей опеки, ни раннего развития: дети росли больше сами по себе, много общались со сверстниками и всевозможными взрослыми, быстрее становились самостоятельными - собственно, у них просто не было иного выхода.

Баканова объясняет, почему единого ответа, как преодолеть возникшие в конце XX века трудности между родителями и детьми, нет, и не предлагает универсального решения: автор разбирает суть явлений и даёт читателю возможность самостоятельно делать выводы. Баканова - сторонница метода Монтессори, но не в его сектантской гипертрофированной форме, а в разумной версии.

Мария Монтессори

«Мой метод»

Методика Монтессори с самого начала вызывала у меня подозрение - слишком уж много мамочек так слепо привержены ей, что это пугает. Чтобы лучше разобраться в системе, имеет смысл прочитать книгу её основательницы - первоисточник всегда лучше пересказа. Она довольно занудная, но всё, что нужно, понятно уже из первых глав - и это выглядит вполне разумным и не походит на секту (в которую превращают Монтессори-метод некоторые излишне рьяные его приверженцы). Суть метода очень проста: взрослые не должны мешать ребёнку самостоятельно осваивать мир, не должны впихивать в него неизвестно кем отобранные знания, которые непременно (по мнению каких-то других анонимных взрослых) будут ему полезны.

Мария Монтессори призывает внимательно наблюдать за тем, что привлекает ребёнка в данный конкретный момент, и мягко предлагать ему развивающие занятия, которые удовлетворят именно этот интерес. Большое внимание уделяется практическим навыкам вроде стирки или мытья пола - согласитесь, это куда полезнее, чем умение нажимать нужные кнопки на каком-нибудь интерактивном пианино. Если ребёнку сейчас интересны математические задачи, не нужно заставлять его лепить цветочек из пластилина, который ему на фиг не нужен и к тому же не лепится, потому что у него ещё моторика не развилась в нужной степени. Это не значит, что не нужно лепить цветочки - нужно, но тогда, когда организм созреет для развития пальчиков.

Дэвид Боданис

«E=mc². Биография самого известного уравнения в мире»

Эта книга - попытка применить художественный подход к научно-популярной литературе, обычно авторы научпопа, даже хорошего, такими тонкостями не заморачиваются. Боданис рассказывает об уравнении так, как он бы рассказывал о человеке: сначала история предков (работ, в которых были получены все те знания, которые привели Эйнштейна к созданию теории относительности), потом обстоятельства рождения, подробности детства, пора зрелости и последствия жизни - какие грандиозные дела выросли из одного-единственного уравнения.

Эта книга не только о том, как наука влияет на мир и на историю. В рассказ о биографии E=mc ² вплетаются личные истории, драмы и интриги - наука изобилует ими так же, как любая другая часть жизни, но известно о них на порядки меньше, чем о разводах или свадьбах звёзд. Например, о том, как немецкий учёный Отто Ган фактически предал свою напарницу, еврейку Лизу Мейтнер, которая скрывалась от фашистов. Они исследовали распад ядра, и, хотя вклад Мейтнер был очень существенен, Ган опубликовал результаты, не упоминая её имени - и Нобелевскую премию тоже получил только он.

Поль де Крюи

«Охотники за микробами»

Ещё одна научно-популярная книга, которая использует художественные приёмы. Эта такой научный детектив, в котором следователи-учёные пытаются вычислить и поймать подозреваемых - бактерии и вирусы. Автор живописно рассказывает о том, как эпидемии выкашивали города, как учёные постепенно понимали, кто этот невидимый убийца и искали способ обезвредить его - вакцинация появилась не вдруг, к ней шли долго и упорно, отбрасывая нерабочие варианты. Эту книгу я бы давала читать всем школьникам и студентам, чтобы они не только поняли, что прививки не заговор фармкомпаний, но заодно и прониклись тем особым духом первооткрывательства, который, безусловно, составляет прелесть науки.

Станислав Лем

«Сумма технологии»

Если кто-то из писателей и оказал влияние на моё развитие и мировосприятие, то это Станислав Лем. Дома было полное собрание сочинений, папа часто говорил цитатами из него. У Лема невероятная эрудиция, зашкаливающий интеллект, это такой классический гик, при этом с писательским талантом. В его книгах нет стандартных шаблонов, он повлиял не только на фантастическую литературу, но и на кинематографистов: например, идея замечательного фильма Нолана «Начало» лемовская чуть менее, чем полностью.

«Сумма технологии» - книга о научном мышлении, о том, как можно, опираясь только на логику и строя цепочки рассуждений, понимать сложные вещи, в том числе те, о которых обычно не задумываются. Например, объясняя, почему фантасты так плохо предсказывают будущее («Капитан Джон Смит вышел на мостик сверхскоростного супер-мега-гиперзвёздного корабля и вставил в бортовой компьютер перфокарту с маршрутом»), Лем выводит целую систему фазовых переходов технологических достижений: невозможно предсказывать будущее, находясь на предыдущем технологическом и мировоззренческом этапе. «Сумма технологии» по объёму сравнима с «Архипелагом ГУЛАГ», но её обязательно нужно прочитать всем, кто хочет понять, что же такое научный подход и как с его помощью можно объяснять мир. А вот что Лему совершенно не удаётся, так это любовные истории - но в его случае это небольшой недостаток.

Просмотров

Ирина Якутенко - Воля и самоконтроль: Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами. «E=mc²

Совет № 1. Научитесь распознавать состояние глюкозного голодания

Совет № 2. Не принимайте ответственных решений, если вы голодны: в таком состоянии сложнее контролировать порывы

Совет № 3. Если вы ощущаете, что теряете самоконтроль из-за голода, - восполните запас глюкозы в крови

Совет № 3.2. Не принимайте финансовых решений на голодный желудок и сразу после обеда - ждите, пока пройдет час после еды

Совет № 3.3. Если у вас случилось горе или очень серьезная неприятность - заставляйте себя есть

Совет № 4. Избегайте сверхжестких диет: из-за недостатка глюкозы мозг рано или поздно сдастся, и вы сорветесь

Совет № 4.1. Сидя на диете, не допускайте острого чувства голода, особенно по вечерам

Рецензия Дмитрия Лебедева

Рецензия Елены Беловой

Ирина Якутенко

Одна из книг, которая мне страшно нравилась в детстве, - сборник «Физики шутят» 1966 года

Художественная литература даёт образный взгляд на вещи, но не учит постигать действительность через науку

«Понедельник начинается в субботу»

«Архипелаг ГУЛАГ»

«Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»

«Здоровье ребёнка и здравый смысл его родственников»

«Общаться с ребёнком. Как? Продолжаем общаться с ребенком. Так?»

«Современные родители . Как мы на самом деле учим и воспитываем детей»

«Мой метод»

«E=mc². Биография самого известного уравнения в мире»

«Охотники за микробами»

«Сумма технологии»

Художественная литература даёт образный взгляд
на вещи, но не учит постигать действительность через науку

«Общаться с ребёнком. Как?
Продолжаем общаться с ребенком. Так?»