Проявляется авторская.

Авторская позиция - это отношение автора к своим героям, выраженное в смысле названия произведения, в портретах героев, в их мыслях и чувствах, в композиции, в символике, в описа-нии природы, а также непосредственно в оценках повествователя.

Тема - это круг явлений и событий, образующих основу произведения; объект художественного изображения; то, о чем повествует автор и к чему хочет привлечь основное внимание читателей.

Идея художественного произведения - это главная мысль, обобщающая смысловое, образное, эмоциональное содержание художественного произведения.

Проблематика - перечень (совокупность) проблем, затронутых в произведении (они могут носить дополнительный характер и подчиняться главной проблеме). Если главная проблема подчиняет себе остальные, можно говорить о социально-политической, нравственно-этической, нравоописательной, национально-исторической, философской проблематике, доминирующей в произведении или в творчестве писателя.

Сюжет - это система событий в художественном произведении, представленная в определенной связи, раскрывающая характеры действующих лиц и отношение писателя к изображаемым жизненным явлениям; последовательность. Ход событий, составляющий содержание художественного произведения; динамический аспект художественного произведения.

Композиция - это расположение, чередование, соотношение и взаимосвязь частей литературного произведения, служащее наиболее полному воплощению замысла художника.

Композиция - одна из формальных сторон литературного произведения: соответствующее расположение деталей в крупных частях текста и их взаимное соотношение. Законы композиции преломляют важнейшие свойства художественного сознания и непосредственные связи различных явлений. Композиция вместе с тем обладает содержательной значимостью, ее приемы заметно обогащают смысл изображаемого. Она представляет собой систему сопоставлений либо по сходству, либо по контрасту. Композиция литературного произведения включает своеобразную расстановку персонажей, событий и поступков героев, способов повествования, подробностей обстановки, поведения, переживаний, стилистических приемов, вставных новелл и лирических отступлений.

Важнейший аспект композиции - последовательность введения изображаемого в текст, способствующая развертыванию художественного содержания. В основе временной организации произведения лежат определенные закономерности. Каждое последующее звено в тексте должно что-то приоткрывать читателю, обогащать его какими-то сведениями, тревожить его воображение, чувство, мысль, которые не вызвали той или иной реакции сказанным ранее. Существенными звеньями композиции являются повторы и вариации.

Эпиграф - это выражение, предпосланное автором своему произведению или части его. Эпиграф обычно выражает суть творческого замысла автора произведения.

Антитеза - это стилистический прием, основанный на резком противопоставлении понятий и образов, чаще всего основывается на употреблении антонимов:

Я царь - я раб, я червь - я бог!

Г.Р.Державин

Стадии развития действия

Экспозиция — условия, которые вызвали к жизни конфликт, общий фон действия, может быть прямой (в начале произведения) или задержанной (в середине или конце произведения).

Завязка — это событие, которое является началом действия.

Кульминация — наивысшая точка напряжения в развитии действия, высшая точка конфликта, когда противоречие достигает своего предела и выражается в особенно острой форме.

Развязка — исход событий. Это итоговый момент в создании художественного конфликта.

Эпилог — всегда заключает произведение. В эпилоге рассказывается о дальнейшей судьбе героев.

Лирическое отступление (внесюжетный, вставной элемент) — отклонение автора от фабулы, авторские лирические вставки на темы, мало или совсем не связанные с главной темой произведения. Они, с одной стороны, тормозят фабульное развития произведения, а с другой — позволяют писателю в открытой форме высказывать свое субъективное мнение по различным вопросам, имеющим прямое или косвенное отношение к центральной теме.

Конфликт художественный - это образное отражение в художественном произведении действий сил борьбы интересов, страстей, идей, характеров, политических устремлений как личностных, так и общественных. Конфликт придает остроту сюжету.

Конфликт - это схватка между персонажами литературно-художественного произведения или между персонажами и средой, героем и обстоятельствами, противоречие внутри сознания героев. Характером конфликта определяется своеобразие эстетического содержания произведения. Термин конфликт в литературоведении значительно потеснил и в чем-то заменил термин коллизия, который Г.-Э. Лессинг и Г.-В.-Ф. Гегель использовали в качестве обозначения различных острых столкновений идеологического и социально-бытового характера, прежде всего свойственных драме.

Повествователь - понятие, не связанное напрямую с каким-либо из действующих лиц произведения, но необходимое для обозначения своеобразия его художественного языка; своеобразная форма воспроизведения человека в художественном произведении (произведение запечатлевает не только рассказанное, но и рассказывающего); посредник между читателем и изображенным в произведении; так называемая авторская речь, форма присутствия автора в произведении. Не персонифицирован (о внешних обстоятельствах его жизни ничего не говорится), но по интонациям, оценкам, лирическим отступлениям можно до определенной степени представить носителя этой речи, его жизненную позицию, систему приоритетов, своеобразие мировидения и миропонимания. Проявляется косвенно (может быть практически не заметен или, наоборот, отмечен активным присутствием).

Образ автора - персонаж, действующее лицо художественного произведения, рассматриваемое в ряду других персонажей (обладает чертами лирического героя или героя-рассказчика; может быть предельно сближен с биографическим автором или намеренно отдален от него).

Особое место в литературоведении занимает проблема образа автора в художественной литературе, позволяющая обнаруживать различные формы присутствия автора в его творении. Прежде всего эти формы зависят от родовой и жанровой принадлежности произведения. Субъективное авторское начало проявляется также в заглавии, эпиграфе, начале и концовке основного текста, в посвящениях, авторских примечаниях, предисловиях, послесловиях. К тому же кругу вопросов можно отнести использование авторами псевдонимов с выразительными значениями: Максим Горький, Андрей Белый, Игорь Северянин, Иван Приблудный, Павел Беспощадный, Иван Вольнов.

Персонаж (от лат. маска ) - общее название любого действующего лица литературного произведения. Часто употребляется в значении «литературный герой», «действующее лицо». Иногда персонажу присуща определенная степень условности (вымысла): Нос майора Ковалева , многообразные фантастические действующие лица - лилипуты, гномы, тролли (персонаж как плод чистого вымысла), различные литературные герои, известные под общим именем Дон Жуан, Дьявол, Конан (персонаж как результат переработки и домысливания известного образа). Подразделяются на главных, второстепенных и эпизодических. Кроме того, известны так называемые «групповые», «коллективные» персонажи (народ в драме А.С. Пушкина «Борис Годунов», в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» ).

Внесценический персонаж. Внесценические персонажи на сцене не появляются, оставаясь за кадром, зрителю в непосредственном восприятии они не даны. В перечне действующих лиц, составленном автором, они, естественно, отсутствуют. Характеристики внесценических персонажей даются только в репликах сценических героев.

Интерьер - внутренняя обстановка помещения (дома, усадьбы); бытовая обстановка, среда обитания людей. Может выступать как средство характеристики персонажа (дом - отражение внутреннего мира хозяев в поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголя, романе «Война и мир» Л.Н. Толстого ) или для обозначения места действия, создания исторического колорита.

Характер литературный - это совокупность черт образа персонажа, литературного героя, в которой индивидуальные особенности служат отражением типического, обусловленного как явлением, составляющим содержание произведения, так и идейным и эстетическим замыслом автора, создавшего этого героя. Характер - одно из главных слагаемых литературного произведения.

Тип - это литературный герой, воплощающий собой определенные черты того или иного времени, общественного явления, социального строя или социальной среды («лишние люди» - Евгений Онегин, Печорин и т.д.).

Лирический герой - это образ поэта в лирике, художественный двойник автора, выступающий как жизненная роль, как лицо, наделенное особенностями индивидуальной судьбы, своеобразным внутренним миром, а подчас и приметами реального облика, явленный из текста лирических композиций (цикл стихотворений, книга стихов, лирическая поэма, лирика конкретного поэта в целом). Понятие лирический герой впервые было сформулировано Ю.Н. Тыняновым в 1921 году применительно к творчеству А.А. Блока. Такому авторскому образу сопутствует лиричность, искренность, самонаблюдение, исповедальность. Не случайно в читательском сознании образ лирического героя чаще всего ассоциируется с реальной поэтической личностью.

Система образов - совокупность литературных героев в художественном произведении, их взаимодействие между собой, а также их роль в сюжете произведения и раскрытии авторского замысла.

Портрет - это описание и ли создание впечатления от внешнего облика персонажа литературного произведения, в первую очередь мельчайших деталей лица, фигуры, одежды, манеры держаться.

Пейзаж - изображение в литературном произведении картин природы как средство образного выражения замысла автора.

Говорящая фамилия - собственные имена в художественном произведении, выполняющие не только номинативно-опознавательную функцию, но, будучи связаны с тематикой произведения, жанром, общей композицией и характером образов, несут определенную стилистическую нагрузку, имеют стилистическую окраску. Говорящие фамилии помогают читателю понять отношение автора к герою: Макар Девушкин, князь Мышкин (Ф. Достоевский); врач Гибнер, судья Ляпкин-Тяпкин (Н. Гоголь).

Ремарка - указание автора в тексте драматического произведения на поведение героев: их жесты, мимику, интонации, тип речи и паузы, обстановку действия, смысловое подчеркивание тех или иных высказываний. Роль ремарки особенно заметно возросла в пьесах, обращенных к быту и психологическому поведению персонажей (А.Н. Островский, А.П. Чехов, Л.Н. Андреев, С.А. Найденов). Развернутая, тяготеющая к прозаическим жанрам, ремарка характерна для многих драматургов XX века (М.А. Булгаков, В.В. Вишневский, В.Н. Билль-Белоцерковский, А.П. Платонов, А.Н. Арбузов, В.С. Розов, А.В. Вампилов, Л.С. Петрушевская).

«Вечные темы» - хаос и космос, огонь и вода, движение и неподвижность, свет и тьма; смирение - гордыня, греховность - праведность; труд, досуг, будни, праздники, частная жизнь, мир, войны, революция, гражданская деятельность; жажда власти; мужество, женственность; детство, юность; зрелость, старость.

«Вечные образы» в литературе - это образы из произведений классики мировой литературы, выражающие определенные черты человеческой психологии, ставшие нарицательным именем того или иного типа: Фауст, Плюшкин, Обломов, Дон Кихот, Митрофанушка и др.

Пафос - это высшая точка подъема воодушевления, эмоционального чувства, восторга, достигнутая в литературном произведении и в восприятии его читателем, отражающая значительные события в обществе и духовные взлеты героев.

Фабула - это череда событий, служащих основой литературного произведения. Нередко фабула обозначает то же, что и сюжет, различия между ними настолько условны, что ряд литературоведов считают фабулой то, что другие считают сюжетом, и наоборот.

Речевая характеристика героя:

Диалог - это обмен репликами, сообщениями, живой речью двух или более лиц.

Монолог - это речь одного из литературных героев, обращенная либо к себе, либо к окружающим, либо к публике, обособленная от реплик других героев, имеющая самостоятельное значение.

Внутренняя речь или внутренний монолог - это оглашение мыслей и чувств, раскрывающих внутренние переживания персонажа, не предназначенные для слуха других, когда персонаж говорит как бы сам с собой, «в сторону».

Сказ - это своеобразная литературно-художественная ориентация на устный монолог повествующего типа, художественная имитация монологической речи, которая, воплощая в себе повествовательную фабулу, как будто строится в порядке ее непосредственного говорения.

Написанная в 1858 году Островским пьеса до сих пор актуальна. Конфликт между старым миром ханжей и новым поколением раскрыт автором в полной мере реалистично.

– главная героиня, судьба которой показательна в произведении. Она словно луч света в «темном царстве» консервативного городка Калинов.

Девушка выходит замуж за мужчину из богатого купеческого сословия. Кажется, что ее жизнь должна стать лучше, однако все меняется к худшему. Она привыкла к домашнему уюту, но в семье мужа властвует деспотичная женщина – . Невестка для нее становится еще одной игрушкой.

Авторская позиция особенно ярко раскрывается в финале произведения. Островский делает это не прямо, а посредством слов и поступков персонажей. Финал пьесы трагичен – Катерина бросается в воды Волги. Это было ее последним актом протеста против тирании Кабанихи и противного ей ханжеского мира. Автор подводит к мысли, что такой исход был закономерен, ведь только так молодая женщина смогла стать свободной. Из реки ее достает Кулигин, человек близкий ей по духу. Он отдает тело девушки семье с печальными, но справедливыми словами о том, что теперь ее душа свободна от их зла.

Катерина жила среди нарочито добродетельных людей, которые завязли в старом мире. Они лелеяли свое «темное царство» и не впускали в него свет. Одним из немногих, кто пытался изменить Калинов в лучшую сторону, сделать его более прогрессивным городом, был Кулигин – механик и часовщик-самоучка. Он – добрый и умный человек, который видит несправедливость вокруг. Об этом он не боится говорить, однако выразить протест активно не может. В образе Кулигина автор, возможно, показал образованную, сознательную, но пассивную часть населения. Герой – мечтатель, который хочет, но не может помочь, поэтому просто созидает и анализирует события. Так получается и в случае с Катериной – он не спас ее, но сделал правильные выводы.

Поступок Катерины страшен, но только так она помогла другим решиться на свой протест. Глядя на бедную жену, муж наконец-то перестает бояться, и обвиняет мать в случившемся с Катериной. тоже осмеливается говорить резко с Кабанихой, чего раньше не было замечено.

Авторская позиция такова, что в закостенелом в старом порядке мире нужны перемены, нужны смелые активные люди. Трагическая судьба Катерины должна всколыхнуть прогрессивные умы, подтолкнуть к переменам в мире.

Из всех героев только Катерина решилась на активный протест против темного царства Калинова. Она смогла остаться личностью даже в семье деспотичной Кабанихи. Несмотря на общественное осуждение, Катерина пыталась обрести любовь. Но муж был слабым, а Борис – лицемером. Поэтому поддержки в лице мужчин она не нашла.

1.2.2. В чём смысл фи­наль­но­го обращения поэта к Музе?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1-1.1.2.

Лицо Ноздрёва, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут ещё в детстве и в школе за хороших товарищей и при всём том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе «ты». Дружбу заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подерётся с ними того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный. Ноздрёв в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять. Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткий нос его слышал за несколько десятков вёрст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновенье ока был там, спорил и заводил сумятицу за зелёным столом, ибо имел, подобно всем таковым, страстишку к картишкам. В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой. Но здоровье и полные щёки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, ещё даже лучше прежних. И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чём не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.

Ноздрёв был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. Если же этого не случится, то всё-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеётся, или проврётся самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. И наврёт совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти, и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: «Ну, брат, ты, кажется, уже начал пули лить». Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. <...> Такую же странную страсть имел и Ноздрёв. Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: «Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь».

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания 1.2.1-1.2.2.

Памятник Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов твёрже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени полёт его не сокрушит. Так! - весь я не умру; но часть меня большая, От тлена убежав, по смерти станет жить, И слава возрастёт моя, не увядая, Доколь славянов род вселенна будет чтить. Слух пройдет обо мне от Белых вод до Чёрных, Где Волга, Дон, Нева, с Рифея 1 льёт Урал; Всяк будет помнить то в народах неисчетных, Как из безвестности я тем известен стал, Что первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетелях Фелицы 2 возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге И истину царям с улыбкой говорить. О Муза! возгордись заслугой справедливой, И презрит кто тебя, сама тех презирай; Непринуждённою рукой, неторопливой, Чело твоё зарёй бессмертия венчай.

Г. Р. Державин, 1795

1 Рифея - старое название Уральских гор.

2 Фелица - героиня нескольких произведений Г. Р. Державина (в частности, одноимённой оды). Под Фелицей поэт имел в виду Екатерину II.

Пояснение.

1.1.2. Ос­нов­ные черты ха­рак­те­ра Ноздрева - это наглость, хвастовство, склон­ность к дебоширству, энер­гич­ность и непредсказуемость. Го­голь замечает, что люди по­доб­но­го типа все­гда «говоруны, кутилы, лихачи», в их лицах все­гда видно «что-то открытое, прямое, удалое», они от­ча­ян­ные игроки, лю­би­те­ли погулять. Пи­са­тель иронично на­зы­ва­ет Ноздрева «историческим человеком», по­ка­зы­вая свое от­но­ше­ние к со­здан­но­му характеру.

1.2.2. Ос­нов­ная тема сти­хо­тво­ре­ния задается уже в пер­вой строфе: твор­че­ство становится свое­об­раз­ным памятником его создателю, при­чем этот «чудесный» па­мят­ник оказывается проч­нее и дол­го­веч­нее любых «рукотворных монументов» - та­ко­ва сила по­э­ти­че­ско­го искусства. И по­след­няя строфа стихотворения - тра­ди­ци­он­ное обращение к Музе:

О Муза! воз­гор­дись заслугой справедливой,

И пре­зрит кто тебя, сама тех презирай;

Непринужденною рукой не­то­роп­ли­вой

Чело твое зарей бес­смер­тия венчай.

Эти стро­ки свидетельствуют о том, что Дер­жа­вин благодарен своей Музе, и хотя и не на­де­ет­ся на еди­но­душ­ное одобрение современников, но со­хра­ня­ет черты до­сто­ин­ства и ве­ли­чия на по­ро­ге бессмертия.

Термины-понятия «образ автора» и «авторское начало» разграничиваются для литературоведческого подхода анализа текста и лингвистического. Исходное понятие авторского начала расширяется до такого, которое бы отражало не только формальное присутствие реальное автора в тексте, но любые, включая скрытые, проявления авторской воли в тексте. В схему лингвистического анализа вводятся авторский потенциал и жанр.

Термин-понятие образ автора, при всей своей расплывчатости, диффузности, возможности вольного толкования, пожалуй, один из самых известных и популярных как в филологическом исследовании, так и в филологическом образовании. Термин-понятие авторское начало (и его синоним авторский узор) относительно молод, но уже имеет присутствие как в научном дискурсе, так и в практике высшего филологического образования (см., например, ).

Для того чтобы сравнить эти понятия и явления, за ними стоящие, прежде всего их нужно разделить, поскольку они, бывает, смешиваются. Для того чтобы их разделить, вначале подчеркнем простую мысль о том, что любой текст как результат - это лишь срединная точка между ассиметричными процессами текстообра-зования и текстовосприятия. Текстообразование конечно: после того, как произведение написано, отредактировано, издано, ничего поправить нельзя. Тексто-восприятие бесконечно.

«Образ автора» - термин В.В. Виноградова и в его понимании «концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого» . По В.В. Виноградову, образ автора лежит на «трех китах» - особенностях стилистики, структуры и идеологии художественного литературного произведения. Однако вычерпывает суть любого образа адресат, в данном случае читатель, сам и/или посредством интерпретатора, литературного критика, комментатора (которые, впрочем, и сами являются не кем иным, как особо подготовленным читателем, адресатом). Образ автора -явление текстовосприятия многим более, чем явление текстообразования. Образ автора - явление художественного и только художественного текста (хотя в сегодняшнем научном дискурсе немало работ типа «Образ автора в публицистике»). Подтвердить это на одном из уровней довольно просто: в авторском «я» художественного произведения проявляется не только личность автора, в структуру «я» художественного произведения в принципе входят три элемента, такие как «Я» автора во плоти, «я» автора-повествователя, «я» автора-персонажа (например, «Зона» Довлатова). В нехудожественном тексте имеем дело только с автором во плоти. Да и сам автор концепции образа автора часто подчеркивал, что эта концепция относится только к художественному произведению и есть некая интеграционная концепция: «В образе автора, как в фокусе, сходятся все структурные качества словесно-художественного целого» .

Актуальность концепции образа автора для эстетики состоит в том, что именно автор - центр и движитель своего произведения: именно его ценности, его мотивы и цели, с одной стороны, вербальный и информационный тезаурус, с другой стороны, семиотическое (создание образа), стилистическое и композиционное умение - с третьей, являются движущей силой создания художественного литературного произведения как семиотической, эстетической и идеологической системы.

Актуальность концепции образа автора для лингвистики, на наш взгляд, прежде всего состоит в том, что она опередила и отчасти предопределила новую, антропоцентрическую, автороцентрическую, парадигму лингвистического мышления, когда предложение, фраза и текст рассматриваются не как бы сказанные сами по себе или никем не сказанные (как в старой, «чисто грамматической парадигме»), а сказанные именно «говорящим», а сегодня даже так - совершенно конкретной языковой личностью.

Но всё-таки, как нам представляется, понятие образа автора, будучи генерированным из особенностей эстетического взгляда на мир, служит прежде всего эстетике: образ автора как термин и содержит в себе центральный эстетический термин - образ, и служит тому, чтобы глубже проникнуть в постижение системы образов (специфически эстетических атомов) литературного художественного целого.

Пара синонимичных словосочетаний «авторское начало» и «авторский узор» - термины Т.В. Шмелёвой и исходят из предложенного ею понимания текста как метафоры тканья , когда любой текст состоит, подобно ткани, породившей само слово «текст», из «двух обязательных составляющих - тематической основы и рематического утка, а также факультативного в плане выражения авторского узора» .

Для авторского начала сохраним определение автора термина, по Т. В. Шмелёвой: «Авторское начало -смысловая часть текста, в которой проявляется речевое поведение автора и его рефлексия по поводу своего текста» . Только в нашем понимании речевое поведение автора заключается не только в экспликации прямого авторского модуса: «я, мне, меня, по-моему...» и т.д., но может быть глубоко имплицитным, скрытым под множеством вещей от языковой игры и оригинальной метафоричности до свободы в расположении и перерасположении фактов (элементов дикту-

ма), от сознательного наделения персонажей художественного текста высказываниями, противоречащими кредо автора, до композиционных приемов. Для нас нет идеальных сущностей в понимании автора - авто-ров-повествователей, лирических героев, масок автора и т.п., - всё это лишь приемы, даже не автора, а жанра, - для нас существует только автор во плоти, реальный автор, конкретная языковая личность. Авторское начало, по нашему убеждению, явление текстострои-тельства более, чем явление текстовосприятия (масок, героев и образов).

Существует множество попыток обрисовать объем и содержание автора как «языковой личности» .

Исходя из таких работ, оказывается, что зависимость текста от автора определяется: 1) принадлежностью автора к одному из типов речевой культуры (элитарной, средне-литературной, литературно-разговорной и др.); полу, возрасту, профессии; 2) психологическими характеристиками автора - его темпераментом, склонностью или не склонностью к рефлексии и т.д.

Как нам представляется, при таком «социологиче-ски-психологическом» подходе к понятию языковой личности автора и в конечном итоге к глобальному понятию автор лингвисту придется вводить в качестве базовых данных еще немало не имеющих отношения собственно к лингвистике факторов: почему бы не дополнить «анкетную» характеристику автора такими графами как женат (замужем)/холост (не замужем), ведь первый (первая) наверняка будет изначально иметь несколько иную систему принципов по многим социальным и моральным вопросам, а также иной психотип, чем второй (вторая); не лишней окажется графа «национальность» - этническое начало как бы глубоко ни было спрятано в человеке, все равно будет так или иначе прорываться в его ментальной деятельности, оказывать влияние на систему оценок, тревожить эмоциональную область и т.д. При таком подходе не помешают подразделы графы «образование»: если высшее - какое именно, ибо между, скажем, филфаком МГУ им. М.В. Ломоносова и филфаком Хабаровского пединститута есть существенная разница, нелишней

окажется графа «место проживания» (столи-

ца/провинция; город/деревня), нужна будет даже графа «место рождения», поскольку формирование языковой личности носителя русского языка, проведшего детство и молодость в Туркмении, будет отличаться от формирования языковой личности прожившего всю жизнь в Санкт-Петербурге и т.д.

Нам представляется, все же лучше иметь дело с результатом - текстом, и уже оттуда лингвистическими методами судить о категориальных составляющих таких явлений, как «языковая личность автора» и т. п. Но и не хотим сказать, что при лингвистическом анализе текста можно вовсе обойтись без учета набора объективных возможностей создающего текст, а также его психологических и социальных особенностей.

Предлагаем тип языковой личности автора (возможности мимикрировать под различные языковые типы для автора художественных текстов) и его объективные психологические и социальные характеристики объединить в область «авторский потенциал» и сделать эту область пред-областью лингвистического исследования, «сенями» перед входом в «избу-читальню». Итак, по нашему мнению, рассуждения об авторском потенциале (наборе характеристик-возможностей языковой личности) одновременно выходят за пределы собственно лингвистического анализа и предваряют его.

Набор всех, скрытых и явных, проявлений автора в тексте предлагаем назвать «авторским началом», а вербальное проявление автора (как художественного так и нехудожественного текста) - «прямым авторским началом», синоним - «прямое проявление автора в тексте». Итак, «авторский потенциал» будет существовать как бы «до текста». В процессе создания, редактирования и утверждения окончательной редакции текста «авторский потенциал» объективно преломится в «авторское начало» - любые, включая скрытые, имплицитные, подтекстовые, логические, композиционные, стилистические и т. д. проявления автора в тексте, включая прямое авторское начало - только экспликация авторского «я», только словесные проявления автора в тексте. Схематически это будет выглядеть так:

Но есть еще один элемент, объективно влияющий на то, как в конечном итоге будет построен тот или иной текст с точки зрения авторского модуса и, в конечном счете, какой вообще модусный портрет будет иметь тот или иной текст. Между авторским потенциалом и текстом есть еще одна «линза», преломляющая силу авторских интенций, превращающая потенциал в кинетику - жанр. Под жанром мы понимаем выработанную самой практикой коммуникации типизированность текстов (не только письменных, но устной речи), а именно - типичность в последовательности смысловых элементов, композиционных схем, типичность

способов изложения, типичность взаимообусловленности самого явления действительности и его текстового отражения (в художественном тексте она условная, в нехудожественном - безусловная); большое значение в современности приобретает и так называемый «формат», т.е. не только указанный объем, но и целый реестр предписаний, «каким должен быть текст», и формальных и содержательных, исходящих из целей групп, контролирующих продуцирование публичных текстов.

В наиболее полном и бездетальном (общем) виде наша схема будет выглядеть следующим образом:

ЖАНР (художественный текст/нехудожественный: публицистический/научный)

Как видно, в наших схемах нет места образу автора. И это не случайно. Лингвисту имеет смысл интерпретировать текст (оставаясь лингвистом), только когда он выявляет из текста семантическую информацию, т. е. когда он работает в поле действительность - смысл -текст, при этом работает с эксплицитными или имплицитными формами смысла, данными в этом тексте. Отличительной чертой художественного, да и некоторых нехудожественных жанров (например, очерка и фельетона) является сосуществование в довольно сложных и запутанных отношениях семантической и эстетической информации, определенный хиазм формул действительность - смысл - текст и действительность - образ - текст. А.И. Домашнев, И.П. Шишкина, Е.А. Гончарова, с которыми трудно не согласиться, говорят и о полифункциональности художественного текста, находя в нем функции эстетические, философские, этические, исторические и др. . Как нам представляется, именно искусствоведческому (литературоведческому, культурологическому) анализу более всего релевантен образ автора как некий ментальный конструкт трех типов: а) сложившийся в сознании адресата художественного произведения (часто крайне субъективный, ведь рассуждения просто-читателя о произведении и его авторе редко идут дальше простых высказываний типа «понравилось/не понравилось», соответственно автор «понравился/не понравился»); б) описанный в результате анализа исследователя,

владеющего мультидисциплинарными методиками (эстетика, теория литературы, философия, история литературы, включая биографический метод литературоведения); в) как атом определенной культурно-исторической молекулы (направления, течения, школы).

Одна из главных задач лингвиста, изучающего текст, на наш взгляд - найти общее между художественными и нехудожественными жанровыми преломлениями авторского потенциала. Для этого корень «автор», содержащийся в производных терминах, думается, должен пониматься только буквально. Другими словами, задача лингвиста, работающего с художественным текстом, не в том, чтобы своими специфическими методами выяснить, как автор создал образ, а в том, чтобы выяснить, какие идеи вложил автор в свою систему образов, в том числе где его голос прорвался чистым отношением к предмету мира. Тогда в том же художественном тексте мы четко разделим три типа «говорящего»: один будет естественным - сам автор во плоти, а два - ментальными (идеальными) - рассказчик и персонаж (первый - я-персональ-ность, второй - ты- и он-персональность). С определенным - довольно существенным - преломлением эта типизация будет работать и во многих нехудожественных жанрах, например очерке, зарисовке, репортаже. Тогда мы не будем выстраивать схемы и перспективы, смешивающие референтов и денотатов, как сплошь и рядом происходит в работах, посвященных интерпретации художественного текста, когда «точка зрения» реального

автора может совпадать, а может не совпадать с «точкой зрения» рассказчика . Когда автор, рассказчик и персонаж могут занимать разные позиции по отношению к изображаемому, когда реальное сознание спорит с воображаемым и т. п., т. е. когда наука об искусстве превращается в «искусство об искусстве».

Как в крупной форме художественного текста, например в романе, так и в крохотном жанре СМИ, например заметке, автор, в конечном счете, преследует только одну цель - выразить определенную идею, т. е. взгляд на мир (часть этого мира). Причем как языковая личность автор не меняется, взялся ли он за заметку или за роман. Только инструменты автора в каждом жанре разные: в заметке это сами факты действительности, которые автор волен отобрать, так или иначе расположить в тексте. А в художественном жанре, кроме элементов самого мира, это множество условностей и типизированностей, как-то: «роли» повествователя, персонажа-рассказчика, он-персонажа, понятия композиции и сюжета, обязанности давать «речевые характеристики» и в целом «характеры» и т.д. Из утверждения В.А. Кухаренко, что «образ автора, личность автора раскрывается из его отношения к теме» , извлекаем словосочетание «образ автора» и тогда полностью соглашаемся. Да и в этой работе сказано ясно и почти правильно: «Образ автора - определенное отвлечение от биографической реальности, всегда несколько идеализирован» [Там же]. Уточним - всегда идеализирован. Понятие автора в нашем понимании всегда конкретно и относится собственно к личности.

В литературе описаны три основных элемента проявлений автора как языковой личности: Ю.Н. Карауловым как три уровня - вербально-семантический, когнитивный, мотивационный ; другими исследователями -в иных терминах, но сравнимых концепциях, например,

Н.С. Болотновой так: «За “образом автора” стоит авторская личность с присущим ей лексиконом, грамматико-ном, прагматиконом» . Наши будущие задачи - дать полный список имплицитных и эксплицитных, вербальных и логических, текстовых и подтекстовых проявлений автора как языковой личности в художественном и нехудожественном типах текста.

Здесь крайне необходим пример, когда в области сложнейшей условности, выработанной всем человечеством, объективированной историей, тысячелетиями, -художественной литературе, в сложнейшем из видов коммуникации - романе, мы встретили бы, во-первых, синжанровое понимание автора как естественно говорящего, когда бы сознание и кредо автора, преломив-

шись о жанровую линзу, не перестали бы быть сознанием и кредо подлинного автора, кроме того, когда понятие «авторское начало» выражалось бы прямо.

Такие примеры у нас, конечно, есть. Один из них -это целый роман Милана Кундеры «Бессмертие», где автор реализует свое авторское начало через сложный вербальный авторский рисунок, где в некоторых главах выступает не только как типичный посредник между читателем и художественным миром своего произведения, автор-демиург, всезнающий и вездесущий, но и как философ и публицист, а также как историк литературы, причем использует чуть ли не аппарат научного текста, со ссылками и точным цитированием - цитата 1; где он описывает свое отношение к собственным ментальным конструкциям - персонажам, причем как к живым людям; где он говорит о своем авторском замысле - цитата 2. Причем эти отрывки не лишены (помним о «линзе жанра») и некоторого стилистического налета беллетристики.

Полужирным шрифтом в данных цитатах мы выделили прямое авторское присутствие в тексте (прямое авторское начало, эксплицированный авторский модус, модус я-авторизации).

На этом цитировании пока и закончим.

1. «Бессмертие. Гёте не боялся этого слова. В своей книге «Из моей жизни», означенной известным подзаголовком «Поэзия и правда» (“Dichtung und Wahrheit”), он пишет о занавесе, на который жадно смотрел в новом лейпцигском театре, когда ему было девятнадцать лет. На занавесе вдали был изображен (привожу слова Гёте) “der Tempel des Ruhmes”, Храм Славы, а перед ним - великие драматурги всех времен. В свободном пространстве между ними, вовсе их не замечая, шел «прямо к ступеням храма человек в легкой куртке; он был виден со спины и ничем особенным не выделялся. Человек этот был, несомненно, Шекспир: без предшественников и преемников, нимало не заботясь об образцах, своим путем двигался он навстречу бессмертию» .

2. «Мостовая была забита непрерывно гудящими машинами. Мотоциклы въезжали на тротуары и пробивались между пешеходами. Я думал об Аньес. Ровно два года, как я впервые представил ее себе, поджидая в шезлонге наверху в клубе Авенариуса. То была причина, по которой я заказал сегодня бутылку вина. Роман был закончен, и мне хотелось отметить это событие на том самом месте, где родилась первая идея замысла. Машины гудели, и слышны были крики разгневанных людей» .

ЛИТЕРАТУРА

1. ШевченкоН.В. Основы лингвистики текста. М., 2003.

2. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

3. Шмелева Т.В. Текст сквозь призму метафоры тканья // Вопросы стилистики. Саратов, 1998. Вып. 27. С. 68-74.

4. Шмелева Т.В. Текст как объект грамматического анализа. Красноярск, 2006.

5. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

6. Беляева А.Ю., Нагорнова Е.В., Соколова О.И., Абаева Е.В. Зависимость текста от его автора // Вопросы стилистики. Вып. 27. Саратов, 1998.

7. Домашнев А.И., ШишкинаИ.П., ГончароваЕ.А. Интерпретация художественного текста. М., 1989.

8. КухаренкоВ.А. Интерпретация текста. Л., 1979.

9. БолотноваН.С. Филологический анализ текста. М., 2007.

10. Кундера М. Бессмертие. СПб., 2008.

– Понятие научной парадигмы. Смена научных парадигм в языкознании.

– Условия, средства и способности реализации авторской индивидуальности в тексте.

Общеизвестно, что развитие науки осуществляется путем смены научных (исследовательских) парадигм. Термин парадигма понимается в данном контексте как совокупность научных представлений, теоретических установок, т. е. система научных координат, в рамках которой рассматривается то или иное изучаемое явление.

Так, например, в языкознании ХIХ в. господствовал сравнительно-исторический подход, в ХХ в. оформился системно-структурный, а на пороге ХХI в. стало преобладать функционально-коммуникативное направление, причем каждое последующее направление не отменяет предыдущее, а использует то, что накоплено для того, чтобы достичь более полного, а может быть, насколько это возможно, целостного рассмотрения объекта своего исследовательского интереса, коим является язык как универсальная система знаков. Так сначала сравнивались отдельные единицы разных языков: слова, звуки, предложения, делались выводы о родстве языков, происхождении из одного или разных источников, затем объектом интересов становится язык как таковой, язык внутри себя как некая система, упорядоченная структура, состоящая из ярусов, уровней и их единиц, соотношение внешнего и внутреннего, формы и содержания, сейчас мы имеем возможность наблюдать процесс интеграции частных научных дисциплин, «увязывания» их результатов между собой в контексте рассмотрения одного и того же феномена действительности: реализации языка как текста, как результата речетворческой деятельности человека, использования языка в практической деятельности человека как средства выражения, передачи необходимой или вообще любой части информации, в том числе о самом себе, о человеке, т. е. речь идет о раскрытии природы и установлении роли «человеческого фактора в языке», т. е. присутствия человека в языке: «Все больше укрепляется мысль о том, что понять природу языка можно лишь исходя из человека и его мира в целом» .

Совершенно справедливо Н.Д. Арутюнова отмечает: «Если Бог создал человека, то человек создал язык – величайшее свое творение. Если Бог запечатлел свой образ в человеке, то человек запечатлел свой образ в языке. Он отразил в языке все, что узнал о себе и захотел сообщить другому. Человек запечатлел в языке свой физический облик, свое внутреннее состояние, свои эмоции, интеллект, свое отношение к предметному и непредметному миру, природе – земной и космической, свои действия, свои отношения к другому человеку» .

В связи с таким подходом к анализу языка и текста центральной категорией антропоцентрической лингвистики становится понятие языковой личности, различные аспекты которой получили освещение в работах В.В. Виноградова, Ю.Н. Караулова, Г.И. Богина, И.Я. Чернухиной и др. На рубеже 80–90-х гг. прошлого столетия сложилась даже так называемая теория языковой личности, согласно которой языковая личность предстает в четырех своих ипостасях – мыслительная, языковая, речевая, коммуникативная – и трактуется как «суперкатегория», синтезирующая лингвистический и психологический аспекты, модусы человека.

По определению Ю.Н. Караулова, языковая личность – «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов» .

Духовный мир личности, мир ее ценностей, идеалов, устремлений, выражающихся в чертах характера и стереотипах поведения, методе мышления, социальных жизненных целях человека, «опредмечивается не только в его в социально значимых действиях, не только во внешних (материальных) проявлениях его характера… В такой же мере духовность опредмечивается в речевых поступках человека, языковом его поведении, т.е. в широком смысле – в текстах, им порождаемых» (Ю.Н. Караулов). По мнению ученых, изучение языковой личности, т.е. личности, реализующей себя в речевой деятельности, возможно «только на основе текста, так как именно в текстах личность особенно полно проявляет себя: процесс общения, без которого трудно представить человека, происходит на основе текстовой деятельности» (Н.С. Болотова).

Об отражении личности автора в творчестве и об отражении ее индивидуальности в тексте размышляют многие: «Творец всегда изображается в творении и часто - против воли своей» (Н.М. Карамзин), «Каждый писатель, до известной степени, изображает в своих сочинениях самого себя, часто вопреки своей воле» (В. Гете), «Всякое художественное произведение есть всегда верное зеркало своего творца, и замаскировать в нем свою натуру ни один не может» (В.В. Стасов), «Оригинальнейшие писатели новейшего времени оригинальны не потому, что они преподносят нам что-то новое, а потому, что они умеют говорить о вещах так, как будто это никогда не было сказано раньше» (В. Гете), «Творчество самого талантливого автора обязательно отражает его личность, ибо в том-то и заключается художественное творчество, что внешний объективный материал перерабатывается, вполне индивидуально, психикой художника» (В.В. Воровский).

«Выражение личности художника в его творении» (по В. Виноградову) – это образ автора , «центр, фокус, в котором скрещиваются и объединяются, синтезируются все стилистические приемы произведений словесного искусства». Образ автора - это не субъект речи, часто он даже не называется в структуре произведения. (Субъектом речи может быть собственно автор, рассказчик, повествователь, издатель, различные персонажи. Однако все это объединяется, высвечивается отношением автора – мировоззренческим, нравственным, социальным, эстетическим). Это «концентрированное воплощение сути произведения» (В.В. Виноградов) или «нравственное самобытное отношение автора к предмету изложения» (Л. Толстой) естественно в словесном произведении создается через словесные построения. Для А. Чехова, например, проблема образа автора трансформируется в «субъективность стиля». Л. Толстой писал: «Во всяком художественном произведении важнее, ценнее и всего убедительнее для читателя собственное отношение к жизни автора и все то в произведении, что написано на это отношение. Цельность художественного произведения заключается не в единстве замысла, не в обработке действующих лиц, а в ясности и определенности того отношения самого автора к жизни, которое пропитывает все произведение».

Образ автора с наибольшей полнотой представлен в художественных текстах, но это категория универсальная, очень разнообразная в своих проявлениях и присущая текстам разных типов: «Проблема «автора», «субъекта» неотделима от всякого (курсив мой. – М.Н.) языкового выражения» . По ряду параметров языковой организации текста (прежде всего – по преобладанию эмоционально-экспрессивных структур) близки к художественной литературе публицистические тексты, и присутствие образа автора в них очевидно.

Однако авторская индивидуальность проявляется отнюдь не только в художественных и близких им публицистических текстах. По замечанию М.М. Бахтина, всякое высказывание – устное и письменное – в любой сфере может отразить индивидуальность говорящего (или пишущего), т.е. обладать индивидуальным стилем.

Индивидуальный стиль коммуникативной личности, ее авторская индивидуальность («идиостиль» от греч. ídios – «свой, своеобразный») определяется тем, чего нет у других авторов и проявляется в своеобразных приемах построения текста, выборе риторических способов воздействия, языковой структуры высказывания, интонации, приемах привлечения внимания и популяризации, в формулах речевого этикета, отражающих индивидуальное видение предмета речи, стиль мышления, особенности восприятия окружающего мира, внутренний мир личности автора, его коммуникативные способности.

При этом, однако, не все жанры одинаково благоприятны для такого отражения индивидуальности говорящего в языке высказывания. Действительно, наиболее благоприятны жанры художественной литературы: «здесь индивидуальный стиль прямо входит в само задание высказывания, является одной из ведущих целей». Наименее благоприятные условия для отражения индивидуальности в языке наблюдаются, по словам Бахтина, в тех речевых жанрах, которые требуют стандартной формы, например, во многих видах деловых документов, в военных командах, в словесных сигналах на производстве и др. «Здесь, – замечает ученый, – могут найти отражение только самые поверхностные, почти биологические стороны индивидуальности (и то преимущественно в устном осуществлении высказывания этих стандартных типов»). В огромном большинстве речевых жанров, кроме художественных, индивидуальный стиль «не входит в замысел высказывания, не служит одной его целью, а является, так сказать, эпифеноменом высказывания, дополнительным продуктом его» (Бахтин). В разных текстах, по утверждению Бахтина, «могут раскрываться разные слои и стороны индивидуальной личности».

Несмотря на укрепившееся мнение о внеличном характере научной речи, обнаруживаются достаточно широкие возможности проявления индивидуально-авторского, творческого начала, вполне органично сочетающегося с присущей данной сфере использования языка речевой стереотипностью, стилистической однородностью, в научных текстах, которые, как известно, определяются требованиями точности, логичности, ясности и недвусмысленности изложения. Научный текст предстает в специальных исследованиях как «гуманизированная структура», несущая печать личности субъекта речи (ученого) и на уровне содержания (в информационном, интерпретирующем планах), и на уровне его языкового оформлении (в отборе средств привлечения внимания читателя, акцентуации, форм диалогичности, в использовании образных, экспрессивных единиц).

Одним из перспективных направлений в решении вопроса о проявлении личностного начала в научном стиле речи является изучение, по М.М. Бахтину, сторон личности, раскрывающихся в тексте (спектра коммуникативных ролей), которые играет автор в процессе текстообразовния, установления контакта с потенциальным адресатом.

Анализ вузовских изданий по различным дисциплинам позволяет исследователям говорить о том, что в научном тексте, по крайней мере, в его учебно-научной разновидности, проявление авторского начала отнюдь не ограничивается описанными в литературе ролями информатора, аналитика и аксиолога. Кратко охарактеризуем основные ипостаси авторского «я».

1. «Я» информативное реализуется:

§ В отборе сведений , результаты которого фиксируются в заголовке книги; аннотации и предисловии, кратко характеризующих ее содержание; в основном тексте – в виде отсылок к информации, которая в рамках предлагаемого издания специально не рассматривается, но, обязательная для усвоения учащимися, содержится в рекомендуемых автором источниках.

§ В установлении логики изложения фактов , которая определяет структуру текста, находит отражение в его рубрикации. Изложение традиционно начинается с введения основных понятий и категорий дисциплины: (Файл – это информация, записанная на магнитном диске под определенным именем ), сописания устройств, приборов (Окно Windows’98 можно разделить на 5 основных областей…), с исторической справки (…Историю Пролога можно начать с 1930 г., когда Эрбан предложил оригинальный метод доказательства теорем… ). Чем оригинальнее порядок введения информации, тем отчетливее проявляется личностное начало. Отступление от традиции обычно объясняется: «Как правило, учебные пособия начинаются с описания основных терминов дисциплины, для изучения которой они предназначены. <…> Однако в нашем случае сразу возникает проблема: существуют разные определения, и не очень понятно, когда, каким и как именно пользоваться » (В.А. Филимонов).

§ В фиксации своего оригинального, альтернативного принятым в науке, подхода к определению понятий и классификации объектов. При этом авторство дефиниций и типологий обычно акцентируется: для общепринятых используются библиографические ссылки, для альтернативных – комментарии типа Последний вариант мой (Филимонов) или вопросно-ответный комплекс – структурно-семантическое единство проблемного вопроса, исходящего от автора, и ответ на него. Например: Какой смысл я вкладываю в термин «язык концептуального программирования»? Прежде всего, это средство решения при помощи компьютера широкого класса задач таким образом, чтобы максимально большая часть нейронов мозга была занята самой задачей… а не способом описания решения для компьютера (Чанышев).

2. В задачи второй ипостаси автора – «я» аналитического – входит всестороннее рассмотрение изучаемого в курсе предмета, явления: определение степени их изученности; сравнение с аналогичными предметами, явлениями; установление соотношения научного знания с реальной ситуацией, сложившейся на практике и др. Языковыми маркерами этой ипостаси выступают, прежде всего, лексические единицы, указывающие на степень распространенности, известность того или иного явления, потребности в нем: наиболее часто используются насосы с масляными уплотнителями; схема наиболее распространенного пластинчатого роторного насоса; интерес к Прологу вообще на Западе несколько спал ; Пролог же был еще во многом языком экзотическим ; широкую известность получил метод декомпозиции Бендеса. Кроме того, эта же авторская ипостась выявляется благодаря словам и выражениям, фиксирующим в своих значениях результаты сравнения явления, процессов и установления их сходства и различия: процесс коалесценции подобен процессам слияния капель жидкости; Схожий с электорными насосами принцип действия имеют пароструйные насосы.

3. «Я» аксиологическое представляет результаты квалификативно-оценочной деятельности субъекта, которая всегда сопутствует всякому познавательному процессу и, «в силу единства языка и мышления, непременно находит выражение в стиле речи» (М.Н. Кожина). По количеству и разнообразию оценочных средств, в частности указывающих на степень достоверности, истинности информации, научно-учебные тексты уступают собственно научным текстам, т. к. ориентированы на передачу апробированных, достоверных теоретических и практических сведений, а дискуссионные вопросы вводятся дозировано, поэтому, как правило, оценивается не знание как таковое (его включение в учебное издание уже представляет собой акт оценки), а вклад отдельных ученых в его развитие. Оценка выражается прямо (при помощи слов и оборотов с оценочной семантикой, форм степеней сравнения) или косвенно (в виде рекомендаций читателю познакомиться с мнением, концепцией, книгой ученого). В большинстве случаев, как и в современных собственно научных текстах, оценка оказывается внеличностной. Отказываясь от использования личных местоимений и соответствующих личных форм глагола, автор как бы выражает мнение многих, ценностную позицию значительной части научного мира. Исключение составляют те случаи, когда интимно-личностная манера изложения, как правило, обусловленная необходимостью акцентировать мнение автора книги, новизну его наблюдений и др., становится характерной чертой стиля. Напр.: Лучший известный мне учебник по программированию на Turbo Prolog’e, переведенный на русский язык, – это уже упомянутая книга; Отмечу, что в последнее время мне понравился Icon (Чанышев).

4. «Я» биографическое несетдополняющие основную информацию биографические сведения об авторе текста. Как правило, они помещаются за пределами основного текста – в аннотации, предисловии издания – в качестве доказательств апробированности учебного курса, новизны информации, при этом автор говорит о себе в 3-м лице, останавливаясь на тех обстоятельствах своей жизни, при которых учебный материал, отбирался, шлифовался учебный материал: Учебное пособие обобщает опыт автора по проведению лекций по теме «Введение в искусственный интеллект»… на математическом факультете Омского государственного университета в 2000 –2004 гг. (Чанышев); Все варианты составлены автором за время работы председателем предметной комиссии по математике (Ашаев). Кроме того, информация, формирующая «я» биографическое, может играть и другую роль – представлять автора учебного издания не в качестве некоего обобщенного образа субъекта познавательно-коммуникативной деятельности, а как реальную личность, человека с творческой судьбой, который достиг конкретных результатов в науке, интересуется определенными проблемами, ищет пути их решения, один или вместе с коллегами, строит планы, сомневается, удивляется и т.д. Напр.: К авторским находкам, представленным в пособии, являются: «экран-технологии»… (Филимонов); Дипломная работа, выполненная автором в 1970 г. в Томском университете и названная «Моделирование социальных процессов на ЭВМ», должна была называться… Реже встречаются в рассказе о фактах биографии автора в виде использования личного местоимения Я и формы 1-го лица глагола, создающих особую личностную манеру изложения: Меня всегда настораживала нередкая в научном обиходе фраза – «товарищ такой-то работает над диссертацией. Тридцать лет и три года я проработал с убеждением, что работать надо над проблемой, а не над диссертацией… (Фисюк). Подобная интимизация стиля характеризует, как правило, отдельные фрагменты учебных изданий – вводные части, которые организуют восприятие новой информации, закладывают тематические ориентиры и вместе с тем формируют интерес к предмету изложения в книге, опосредованный интересом к личности ее автора.

5. Проявлением диалогичности в учебно-научных текстах выступает «я» коллегиальное , выполняющее миссию привлечения автором читателя к совместному решению задач, доказательству теорем и др. на фоне их активизированного внимания и мышления. Для этих целей прибегают к так называемому мы совокупности – личному местоимению МЫ со значением «мы с вами» / «я и читатель» и форме 1-го л. мн. ч. глаголов восприятия, ментальных действий: рассмотрим диаграмму; положим х =2а; нам достаточно проверить, что из обратимости редукции квадратной матрицы по модулю следует…; читаем файл; предположим, что… и под.

6. В учебных изданиях «я» коллегиальное ни в коей мере не отрицает роли автора-организатора, руководителя процесса обучения читателей, определяющего содержание и порядок выполнения определенных заданий. Указания «я» регламентирующего даются в более или менее жесткой императивной форме – в зависимости от вида издания и избранной автором «тональности». В сборниках задач предпочтение отдается «безапелляционному» инфинитиву (решить систему уравнений, найти все значения параметра Х; создать файл ), методические рекомендации, контрольные задания в учебных пособиях даются обычно в более мягкой императивной форме - форме изъявит. накл. наст. вр. 2-го л. мн. ч. в переносном значении побуждения к действию; словам с модальным значением в сочетании с инфинитивом (для открытия меню необходимо сделать щелчок мышью; войдите в меню «Формат»; решите задачу другим способом).

7. Личностное начало автора также проявляется в виде «я» композиционного , в задачи которого входит сориентировать читателя в композиции издания. Для этого традиционно используются ссылки на структурно-содержательные элементы книги (см. раздел 2; этот вопрос подробнее будет рассмотрен в следующем параграфе ). Автор берет на себя функции проводника читателей в мир информации, представленной в издании, при этом он свободно передвигается в двух направлениях: к фрагментам, предшествовавшим настоящему моменту изложения (как уже отмечалось выше; об этом говорилось в главе 2), и к фрагментам, с которыми читателю только предстоит познакомиться (это так называемые ошибки I и II рода, речь о которых пойдет ниже ). Удачным способом реализации авторского начала в тексте следует признать предваряющее каждый новый раздел книги абреже или помещенный в его первом абзаце резюме, подготавливающие читателя к восприятию информации и выполнению определенных действий: Настоящий и последующий разделы посвящены анализу зависимости между величинами х и у…(Перцев); В этом параграфе мы докажем теорему Хардера …(Перцев).

Каждый автор самостоятельно определяет набор приоритетных для него ролей и способы их реализации в тексте. Одни избегают любых биографических сведений, но умело используют средства «я» композиционного, облегчая читателю работу с книгой; другие предпочитают «я» коллегиальное жесткому «я» регламентирующему как более эффективную форму общения со студентом; третьи стремятся оживить изложение сложного материала за счет вкрапления сведений о своем личном опыте решения научных проблем, эмоциональных состояниях в момент проведения опыта и т.д. Так рождается индивидуальный авторский стиль.

Вопросы для самопроверки

1. Что такое «научная парадигма»?

2. Как происходила смена научных парадигм в языкознании?

3. Что понимается под языковой личностью, образом автора и индивидуальным стилем?